"Генри Райдер Хаггард. Черное Сердце и Белое Сердце " - читать интересную книгу автора

тогда я обрету мир и покой.
- Ты-то, может быть, и обретешь, Нахун, но что будет со мной? И все же
ты прав, я знаю, ты прав; прости меня; я не воин, а женщина, чей долг
повиноваться... королевской воле. - Она обвила его шею руками и долго рыдала
у него на груди.

Глава IV. Нанеа


Бормоча что-то невнятное, Нахун выполз из хижины через круглое, похожее
на леток дверное отверстие. Хадден открыл глаза и осмотрелся. Солнце
садилось, и его последние лучи, проникая внутрь, разливались ласковым алым
мерцанием. В самом центре хижины, опираясь спиной о закопченный столб из
тернового дерева, в свете заката стояла Нанеа - воплощение кроткого
отчаяния.
Как и многие зулуски, Нанеа была очень хороша собой - так хороша, что с
первого взгляда на нее у Хаддена перехватило горло. Одета она была очень
просто: на плечах - накидка из мягкой белой ткани, отделанной голубым
бисером, на поясе - муча из оленьей шкуры, также отделанная голубым бисером,
на лбу и левом колене - полоски серого меха, а на правом запястье -
сверкающий медный браслет. Ее высокая обнаженная фигура была сложена
необыкновенно пропорционально; лицо даже отдаленно не походило на лица
туземок; в нем чувствовалось древнее арабское или семитское происхождение.
Оно было овальной формы, с благородными орлиными чертами, с изогнутыми дугой
бровями, полным ртом, слегка опущенным книзу по краям, с маленькими ушами,
за которыми волнами спадали на плечи угольно-черные волосы, и с самыми
прелестными, живыми, темными глазами, какие только можно себе вообразить.
С минуту Нанеа стояла неподвижно; ее лицо рдело в лучах заходящего
солнца; и Хадден просто упивался ее красотой. Затем, с тяжелым вздохом, она
отвернулась, и заметив, что он пробудился, быстрым движением прикрыла грудь
и подошла, вернее, подплыла, ближе.
- Вождь проснулся, - сказала она с присущей ей мягкостью голоса. - Не
подать ли ему чего-нибудь?
- Да, красавица, - ответил он, - я хочу пить, но слишком слаб, чтобы
дотянуться до молока.
Она опустилась на колени и, поддерживая его голову левой рукой, правой
поднесла чашу к губам. За то недолгое время, пока Хадден пил, с ним
случилось нечто неожиданное и необъяснимое. Трудно сказать, что на него
повлияло так сильно: прикосновение ли девушки, ее необычная смуглая красота
или же нежная жалость в ее глазах, а может быть, и все вместе. Она задела
какую-то тайную струну в его бурном, необузданном сердце, и его вдруг
захлестнула страсть, не слишком, может быть, возвышенная, но вполне
реальная. Ни на один миг не усомнился Он в значении того потока чувств,
который затопил все его существо. С чем-чем, а с фактами Хадден умел
считаться.
"Клянусь Небом, - сказал он себе, - я влюбился в эту черную красотку с
первого взгляда - просто без ума от нее; такого со мной никогда еще не
бывало. Положение трудное, но в конце концов во всем есть свои хорошие
стороны. Для меня, конечно. Но не для Нахуна или Сетевайо, или их обоих. Ну,
а если она мне надоест, я всегда могу от нее отделаться".