"Генри Райдер Хаггард. Мари ("Зулусский цикл" #1)" - читать интересную книгу автора

рода не ступал на почву Франции за последние сто пятьдесят лет. Вообще-то я
обнаружил это уже значительно позднее, а в те дни почти ничего не знал о
французах...
Его компаньон тоже был француз по имени Леблан, но совершенно иного
типа. Невысокий, плотный. Большая облысевшая голова с бахромой седеющих
волос, которые росли прямо над ушами и падали на его плечи, придавая ему вид
растрепанного патера с тонзурой[3]. Глаза у него были голубые и слезящиеся,
а щеки - бледные, полные и отвисающие вниз. Когда хеер Марэ поднялся, я,
будучи наблюдательным юношей, заметил, что мосье Леблан воспользовался
подходящей возможностью, чтобы протянуть довольно дрожащую руку и долить в
свою чашку что-то из темной бутылки, которая, судя по симпатичному запаху,
содержала в себе персиковый бренди.
Это фактически без слов говорило, что бедняга являлся пьяницей и
поэтому он, с его воспитанием и способностями, довольствовался скромным
постом репетитора на уединенной ферме бура. Несколькими годами раньше, когда
он в пьяном виде совершил какое-то преступление во Франции, - я не знаю, что
это было, и никогда не узнал, - он бежал в Капскую колонию, чтобы скрыться
от неизбежного наказания. Здесь он получил профессуру в одном из колледжей,
но через некоторое время явился на лекцию совершенно пьяным и, естественно,
потерял свою должность... То же самое случилось и в других городах, пока, в
конце концов, он не очутился в отдаленном Марэсфонтейне, где его
работодатель, Марэ, терпел его слабость ради интеллектуального общества, в
котором он по своей натуре очень нуждался. Так что Марэ смотрел на него как
на соотечественника, попавшего в беду, и их обоих крепче всего связывала
взаимная и злобная ненависть к Англии и английскому языку, что применительно
к мосье Леблану, который в юности сражался под Ватерлоо и даже был знаком с
Великим Императором[4], выглядело вполне естественным. В этом отношении дело
с Анри Марэ обстояло иначе, но об этом речь пойдет дальше.
- О, Мари, - сказал Анри Марэ по-голландски, - итак, наконец-то ты
нашла его, - и он кивнул в мою сторону, добавив тут же. - А для тебя это
лестно, молодой человек. Обрати внимание, эта мисс сидела битых два часа на
солнцепеке, ожидая тебя, хоть я и убеждал ее, что ты приедешь не раньше
десяти часов, поскольку твой отец говорил, что раньше, чем отправиться в
путь, ты обязательно должен позавтракать. Ладно, это вполне естественно,
ведь она здесь одинока, а возраст у тебя подходящий, хоть и происхождение у
вас разное, - и его лицо почему-то нахмурилось, когда он произносил эти
слова.
- Отец, - ответила Мари, чей яркий румянец я мог разглядеть даже в тени
от козырька ее кепи, - я не сидела на солнцепеке, а была в тени персикового
дерева. К тому же я решала задачи, которые мосье Леблан написал на моей
грифельной доске. Посмотри, вот они здесь, - и она приподняла доску,
покрытую фигурами, несколько смазанными трением о мои щетинистые волосы и ее
кепи...
Тогда вмешался мосье Леблан, говоря по-французски, смысл чего я понял,
ибо мой отец преподал мне основы этого языка, а я обычно легко схватывал
современные языки. Во всяком случае, я уловил, что он спросил, не являюсь ли
я маленькой "английской свиньей" (кошон англе), которую он за его грехи
должен обучать. Он добавил, что это, видимо, именно так, потому что, когда я
вежливо снял шляпу, мои волосы стояли на голове дыбом, как это обычно бывает
со щетиной на спине свиньи.