"Джей Хейли. О Милтоне Эриксоне" - читать интересную книгу автора

возникавшую при интервьюировании Эриксона. Разговаривая, он как бы
объединялся с собеседником и подлаживался к контексту и его личности. За все
годы, что я и Джон Уикленд провели, разговаривая с Эриксоном о терапии и
гипнозе, мы выработали наилучший, с нашей точки зрения, способ узнавать его
мнение по тому или иному вопросу. Конечно, иногда мы высказывали свою точку
зрения, но когда желали узнать, как рассматривает ситуацию Эриксон, мы очень
внимательно следили за тем, чтобы не высказаться первыми. Если мы
спрашивали, сделал ли он то или это в соответствии с такой-то теорией, он
чаще всего отвечал утвердительно. Например, если Эриксон рекомендовал
родителям сделать то-то и то-то и мы спрашивали, связано ли это задание с
теорией обусловливания, то Эриксон начинал обсуждать с нами ситуацию в
терминах теории обусловливания. А если мы просто спрашивали, почему он дал
такое задание, или же хранили молчание и ожидали от него объяснений, он
предлагал нам совершенно иное и часто уникальное объяснение. Вот почему в
моей беседе с доктором Эриксоном есть долгие паузы. Я не спешил высказывать
свое мнение, ожидая, чтобы он сделал это первым.

В записи вы заметите отражение данной проблемы. Я внимательно изучил
фильм и выработал определенное мнение о том, что он делал во время индукции,
однако не мог первым поделиться им, потому что тогда у Эриксона появлялась
возможность присоединиться к моему мнению. Я был вынужден ждать, пока он
предложит свое объяснение, а затем уже излагал собственную версию - чтобы
узнать, что он думает по этому поводу. Чтобы интервьюировать Эриксона, как и
любого, кто думает по-новому и пытается создать для этого новый язык,
требовалось особое мастерство и способность к самоограничению.

В комнате, где демонстрировался фильм, находились: Эриксон, я, Маделэйн
Ричпорт и Роберт Эриксон, который управлял кинопроектором. Обсуждение
началось с небольшого вступительного слова Эриксона.

Эриксон: Этот фильм неполон. То тут, то там из него вырезаны куски.
Там, где я, допустим, заставлял гипнотизируемого поднимать руку и опускать
ее, и поднимать снова, и чередовать

167

- то правую, то левую, они могли оставить только правую руку, могли
удалить часть чередования правой и левой. Опущены некоторые замечания.
Некоторые из них я могу припомнить, частично. Другая важная вещь - я тогда
был очень болен. Только двое на этой встрече считали, что я могу работать.
Все говорили, что я не могу работать. Но Равитц и Яновский заявили: если
Эриксон сказал, что он сможет делать это, значит, сможет. Обо всей ситуации
у меня остались крайне скудные воспоминания: я пересекаю полуподвальную
комнату в инвалидном кресле, я работаю с несколькими гипнотизируемыми, и
озабоченное лицо Берты Роджерс. Она боялась, что я упаду с кресла навзничь.
И ощущение, что вокруг масса отвлекающих звуков. И что доктор А. был страшно
возмущен тем, что я включен в программу. Я помню, как меня вывозили из
комнаты, и затем - я уже в такси, уезжаю из Филадельфии. Следующее
воспоминание: я где-то на пути к Фениксу, возможно, на этой стороне
Миссисипи. Так что все, что я вспомню о той демонстрации, будет также