"Джей Хейли. О Милтоне Эриксоне" - читать интересную книгу автора

"Существует много типов тяжелых пациентов, которые, хоть и обращаются к
психотерапевту, тем не менее настроены враждебно, сопротивляются, защищаются
и используют малейшую возможность, чтобы продемонстрировать нежелание
лечиться. ...Такое сопротивление следует принять открыто, даже с
благодарностью, так как оно - жизненно важная часть взаимодействия с
проблемой пациента и часто может быть использовано как брешь в его обороне.
Это то, что сам пациент не осознает; напротив, он бывает подавлен, так как
считает свое поведение скорее неконтролируемым, неприятным и не
располагающим к сотрудничеству, нежели демонстрирующим его насущные
потребности. Осознающий данную ситуацию терапевт, особенно если он искусен в
гипнотерапии, может легко и быстро трансформировать это противостояние в
полноценный контакт, чувство взаимопонимания и полное надежд ожидание
удачного завершения лечения. ...Пожалуй, это можно проиллюстрировать
примером крайней враждебности: один пациент, впервые пришедший на прием, с
порога выразил свое отношение ко всем психотерапевтам, используя выражения,
мягко говоря, вульгарные. Я немедленно ответил: "Не сомневаюсь, что у вас

32

есть веская причина сказать это и еще кое-что покруче . Выделенные
слова были незаметным для пациента внушением стать более открытым к общению
и произвели нужный эффект".

Подобным же образом он отреагирует и на поведение пациента, не открыто
враждебного, но напуганного. Эриксон рас-

"Энн, 21 года, вошла в приемную нерешительно, с опаской. Она и по
телефону говорила со мной точно так же, выразив абсолютную уверенность, что
я не захочу ее принять. Разумеется, я настоял, чтобы она пришла. Войдя в
приемную, она сказала: "Я Вас предупреждала. Мне не место среди живых. Мой
отец умер, моя мать умерла, моя сестра умерла, и единственное, что мне
остается, - отправиться вслед за ними". Я заставил ее сесть и после
секундного размышления понял, что единственно приемлемый для нее тип
общения - жесткость и грубость. А потому именно грубость убедит ее в моей
искренности. Любой другой подход, любое проявление доброты могло быть
неверно истолковано. Она, вероятно, и не сумела бы поверить словам
сочувствия...

Энн вкратце изложила мне свою историю, и я задал ей два важных вопроса:
"Какой у тебя рост и сколько ты весишь?" Крайне удрученная, она ответила:
"При росте 1 м 47 см я вешу почти 120 кг. Я всего-навсего заурядная толстая
распустеха. Все вокруг смотрят на меня с отвращением". Ее слова открыли мне
подходящую лазейку. И в ответ она услыхала: "На самом деле ты всей правды не
рассказала. И я собираюсь тебе ее открыть, просто чтобы ты все о себе узнала
и поняла, что я о тебе думаю. И тогда ты поверишь, действительно поверишь
тому, что я скажу тебе. Ты не простая, толстая, отвратительная распустеха.
Ты - самый жирный, никчемный, омерзительный кусок сала, который я когда-либо
видел, и смотреть на тебя - сущий ужас". (Только через шесть месяцев после
такого