"Николай Хайтов. Приключения в лесу (Сказки и рассказы)" - читать интересную книгу автора

ходить в такой обуви, человек должен быть либо партизаном, либо сумасшедшим.
Я надеялся, что пастух окажется хорошим человеком и будет молчать. И с этой
надеждой я и прожил следующие три дня. Вставая так же рано, спускался к
реке, умывался, а потом принимался за поиски пищи. Я уходил довольно далеко.
В двух-трех часах ходьбы от моего убежища простирались поля Равногория, и
там, укрывшись в листве какого-нибудь большого дерева, я смотрел на пахарей,
дровосеков. Я наблюдал за ними и, конечно, если только представлялась
возможность, брал то, что мне было нужно. Таким образом, из их сумок я
снабдил себя солью, кукурузной мукой и даже спичками, которые хранил, как
драгоценность. Потом я украл топор и даже охотничье ружье у одного
заснувшего охотника. Патронташ взять не решился, потому что охотник был им
опоясан; ружье не было заряжено, но, как увидим, позднее оно выполнит свою
задачу. Мне нужен был еще нож, я тогда мог бы зарезать какую-нибудь овцу и
сделать пастырму[3], а из кожи - царвули на зиму.
После случая с козой я опять пошел к полю, надеясь, что удастся достать
нож, но напрасно - люди теперь не вешали сумки на деревья, а держали их
возле себя. Опытный партизан сразу бы понял, что его присутствие в лесу
обнаружено, но я был еще неопытен и спокойно возвращался к тайнику. Больше
того - в горах в этот день не слышалось позвякивания козьих колокольчиков.
Это, вместо того чтобы насторожить меня, успокоило, и я пошел даже не по
лесу, а по тропинке. Как сейчас помню, спокойно шел и жевал листья бука, как
вдруг вылетела сойка с криком: "Кря-а-а-а, кря-а-а-а, кря-а-а-а!"
"Опять какая-нибудь лисица", - подумал я и пошел дальше, но за сойкой
появился дрозд. Он вместо своего обычного "тю-тю-тю" кричал:
"Джик-джик-джик!" - что звучало еще тревожнее. Вместе с тем дрозд
поворачивал хвостик то влево, то вправо, словно говорил: "Нет! Нет! Нет!"
После дрозда подал голос зяблик, за ним воробьи, и моментально
встревожился весь лес. Меня охватило тяжелое предчувствие, и в следующее
мгновение я шмыгнул в густой буковый лес и там стал ждать, что же произойдет
дальше. Спустя немного из-за дерева показались два жандарма. Если бы я еще
немного задержался на тропинке, то попал бы в засаду и жандармские пули
продырявили бы меня, прежде чем я успел бы двинуться с места.
Если бы не тревога, поднятая птицами...
Жандармы шли рядом медленно и бесшумно. Сойка все еще продолжала
кричать, но они не обращали внимания ни на нее, ни на дрозда, ни на
воробьев. Жандармы не знали птичьих сигналов и не могли понять, что об их
присутствии известно. Они прошли мимо меня, и я почувствовал запах
солдатских сапог.
Я пришел в укрытие, дрожа после опасной встречи. Я был очень утомлен,
лег спать, но долго думал о случившемся. Было ясно, что пастух не умолчал о
своем приключении и полиция решила меня разыскать. Поэтому и не пришли в
этот день пастухи с овцами и козами, поэтому в лесу стало так тихо и
спокойно. Хорошо, что были птицы. Я припоминал их сигналы и все больше
убеждался, что они были иными, чем в случае с горлицей, - более тревожными.
Сейчас дрозд кричал не "тю-тю-тю", как тогда, а "джик-джик-джик" и вертел
хвостом. А крик сойки стал более кратким, как бы обрубленным, и писк
воробьев звучал отчаяннее. Все это убеждало меня в том, что птицы могут не
только предупреждать об опасности, но также сообщать, от кого она исходит.
Потом я узнал, что собаки по-разному лают на медведя, на волка, лисицу,
зайца, кабана или человека, и это дает возможность пастухам безошибочно