"Стефан Хаим. Синдром Ваксмута" - читать интересную книгу автора

затей. Но, честно говоря, я и сам не знал, влечет ли меня все еще к
женщинам, или во мне уже выработался вкус к мужчинам. Интрижка с Сюзанной
закончилась, это правда. Она сказала, что готова оставаться со мной и
дальше, но я не решился использовать ее привязанность. А еще был случай с
одним молоденьким лифтером, вручившим мне корзину цветов от одной
рекламной фирмы. Он, покраснев вдруг, попросил разрешения разочек
поцеловать меня в щеку, что я ему и позволил. Больше ничего не было. При
той суматохе, что постоянно окружала меня, не было просто никакой
возможности заниматься своими чувствами, будь то по отношению к мужчинам
или женщинам.
- Господа, - заявил я, - после долгих и бесплодных поисков ответа на
большинство вопросов, как мне ни жаль, я не могу прийти ни к какому
решению. Я знаю только одно: из присутствующих в этом зале никто не
возбуждает во мне каких бы то ни было чувств.
Это заявление вызвало смех и привлекло на мою сторону симпатии, но
оно не решило моих проблем. А на лице профессора Ваксмута я заметил
выражение явной обиды.
Неожиданно мое положение изменилось. Мир потрясло сообщение
информационных агентств с пометкой "срочно" о том, что в Ливерпуле
портовый рабочий Гэс Иммет превратился в женщину и взял себе имя
Гвендолина. Несколько часов спустя из Стамбула сообщили, что турецкий
трубач по имени Хаким аль Бюльбюль изменил свой пол. Из Лимы (Перу) и из
Бангалора (Южная Индия) поступили аналогичные известия о мутации, однако
эти случаи (речь шла о погонщике мулов и о считавшемся святым гуру) не
были подтверждены медицинскими авторитетами.
Во всяком случае, я уже больше не являлся единственным живым
экземпляром синдрома Ваксмута. Не могу утверждать, что сие обстоятельство
меня опечалило. Как-никак утешительно иметь друзей по несчастью, если
только считать несчастьем превращение в женщину после целого ряда лет,
прожитых мужчиной. Я написал Гвендолине письмо и, как мутант с
многомесячным опытом, дал ей несколько советов. Гвендолина с
благодарностью мне ответила и рассказала несколько забавных историй о
реакции своих коллег в порту на ее новое положение. Если бы я знал
турецкий, я бы написал и Хакиму аль Бюльбюлю, доверять же интимные
подробности переводчику было не в моих правилах.
Профессор Ваксмут слетал в Ливерпуль, а затем в Стамбул. После
возвращения настроение у него стало еще более мрачным. У обоих мужчин, по
его рассказам, симптомы были точно такие же, как у меня. Оба превратились
в законченных женщин, в процессе превращения у них бесследно исчезли
имевшиеся ранее мужские признаки. Сам процесс превращения оставался
загадкой. Как и у меня, он произошел во время глубокого сна.
Комментарии в прессе становились все менее оптимистичными. Один
мутант - это сенсация, что-то вроде чудовища, выставленного на всеобщее
обозрение. Однако три или пять, если сообщения из Перу и Южной Индии
соответствовали действительности, уже давали повод к размышлению. Причин
для общественного беспокойства пока что не было, но и отмахнуться от этого
обстоятельства было не так-то просто. Высказывались различные мнения о
происхождении синдрома Ваксмута и о методах его лечения, их противоречивый
характер вызывал недовольство. Уж если между врачами, на которых народ
полагался, шли столь ожесточенные споры, то как должны относиться к этому