"Дональд Гамильтон. Гибель гражданина [B]" - читать интересную книгу автора

рассказами о том, какими непризнанными героями они прошли войну, как
соображения секретности не позволяют поведать миру об их эпических
подвигах. Еще появится множество потрясающих, разоблачающих и прибыльных
мемуаров. - Мак поднял на меня глаза.
Он сидел спиной к окну, и лицо его было плохо различимо, но глаза, и
я их видел, были серыми и холодными. - Говорю об этом потому, что ваше
личное дело содержит данные об имеющихся известных литературных
способностях. О нашей службе никаких мемуаров не будет. Мы никогда ничего
не делали. Нас вообще не существовало. Помните об этом, капитан Хелм.
Воинский чин и подлинное имя, произнесенные вслух, означали, что
кусок жизни остался позади. Я становился посторонним.
- Не собираюсь писать ничего подобного, сэр.
- Возможно. Однако насколько я разумею, вы намерены вскоре жениться
на привлекательной молодой леди, с которой познакомились в местном
госпитале. Поздравляю. Но помните, чему вас учили, капитан Хелм. Вы не
доверитесь никому, даже самым близким людям. И даже не намекнете, когда
зайдет разговор о войне, что могли бы немало порассказать - если бы могли.
Ни при каких обстоятельствах, капитан Хелм, каким бы ущербом ни грозило
молчание вашей гордости, репутации, семейной жизни, сколь достойным
доверия ни был бы собеседник, вы не станете говорить ни о чем - даже о
невозможности говорить. - Он указал на мой послужной список. - Легенда,
конечно же, несовершенна. Совершенных не бывает. Вас могут поймать на
противоречии. Вы даже можете наткнуться на человека, с которым якобы
дружили во время войны, а он, естественно, скажет: самозванец - или
похлеще. Сделано все, дабы исключить подобную неприятность - и ради вас, и
ради нас, - однако просчеты не исключены всегда. Если такое стрясется,
держитесь вашей легенды, пускай даже положение станет невыносимым. Лгите
спокойно и упорствуйте во лжи. Лгите всем, включая собственную жену. Не
смейте говорить ей, что все могли бы объяснить, но это запрещено. Не
просите поверить, будто все было иначе. Смотрите ей прямо в глаза - и
лгите.
- Понимаю, - сказал я. - Разрешите вопрос?
- Да.
- Не сочтите за дерзость, сэр, но как вы теперь намерены вынуждать к
этому?
Кажется, он слегка улыбнулся, впрочем, может, это только показалось.
Улыбаться Мак не любил.
- Вы уволены из армии, капитан Хелм. А мы вас не увольняем. Как же
вас уволить, если мы не существуем?
На том и закончилось. Я направился было к выходу, зажав под мышкой
свой послужной список, но голос Мака остановил меня.
Я молодцевато развернулся:
- Да, сэр?
- Вы хороший агент, Эрик. Один из лучших. Удачи.
В устах Мака это звучало немалой похвалой. Я вышел на улицу, по
старой привычке прошагал два квартала, прежде чем остановить такси и
поехать к поджидавшей меня Бет, - и внезапно понял, что Маку нечего
опасаться моего языка. Имея разрешение, я, конечно, рассказал бы невесте
правду, только невеста была нежной, чувствительной девушкой из Новой
Англии, и вовсе не стоило огорчаться приказу, воспрещавшему поведать,