"Дональд Гамильтон. Группа ликвидации (Мэттью Хелм)" - читать интересную книгу автора

- Когда прозвучал выстрел, я, вырвавшись из объятий своих сторожей,
бросился на землю. Помочь ей я ничем не мог. С такого расстояния он бы не
промахнулся. И я понял, что буду следующей его мишенью. Я пополз к
скамейке, надеясь найти там укрытие. Ни одна пуля не достигла меня. Через
некоторое время я понял, что оказался в глупейшем положении: лежу
совершенно седин, не считая неподвижного тела в траве. - Все остальные
участники спектакля покинули сцену.
Не было ни ярких прощальных речей, ни угроз, ни обещаний, ни леденящих
кровь ультиматумов - только короткая одиночная очередь из автомата и топот
ног за деревьями. Я услышал, как вдали взревел мотор и отъехала машина. Я
выпрямился и пошел к ней. Она, конечно, была мертва. Мне надо было
сматываться отсюда, пока не прибыла полиция, привлеченная стрельбой, но я
стоял и смотрел на нее. Это было не особенно-то приятное зрелище.
Не то, что ее смерть резко изменила мое мнение относительно ее участия в
событиях этого вечера. Я по-прежнему считал, что она предала меня. С ней
же, в свою очередь, тоже сыграли двойную игру. Но теперь это уже не имело
никакого значения. Сейчас имел значение лишь тот факт, что несколько минут
назад я смотрел, посмеиваясь про себя, как ее чихвостили и унижали,
получая от этого удовольствие. Уж больно я был взбешен ее напыщенной
болтовней об убийствах и моральной ответственности...
Стокгольмские полицейские расхаживают с саблями трехфутовой длины. На свое
счастье, я вскоре увидел одну такую. Это мужественные ребята. Заслышав
автоматную очередь во тьме, они готовы ринуться на звук выстрелов,
вооруженные всего-то лишь метровым стальным клинком. Что ж, в мире полно
отважных мужчин. Мой опыт показал мне, что трусы находятся в меньшинстве.
В ряде случаев и я проявлял мужество. А теперь не осталось ничего, ради
чего можно было бы проявлять мужество. Хотел бы я оказаться не прав.
Когда мимо пробежал вооруженный саблей офицер, я выскользнул из своего
укрытия и поспешил в отель. К парку уже съехалось множество казенных
автомобилей. Сирен не было слышно. Вместо воя сирен они, точно музыкальные
ослики, издавали тонкий блеющий звук. Где-то я читал, что в этой стране
сирены используются только во время воздушной тревоги. Неплохая идея, если
подумать. У нас в Штатах, когда слышишь далекий вой сирены, никогда не
знаешь, то ли это пожар на пустыре, то ли мальчишка дует в полиэтиленовый
пакет, то ли межконтинентальная баллистическая ракета с водородной
боеголовкой падает прямехонько на центральную площадь.
Я прошел к себе в номер, не встретив по пути никого, кто мог бы заметить
мои порванные брюки или пугающее выражение моего помятого лица - по
крайней мере мне оно представлялось мрачным и пугающим. Я не выпил по
этому случаю. Я вообще никак не отпраздновал это событие. Я просто принял
горячую ванну, две таблетки снотворного и отправился в кровать. Я был
всего лишь отставником, которого вернули в строй и который оказался
слишком стар для успешного применения. Если кому-то пришло бы в голову
убить меня во сне, он мог бы сделать это без труда.
Спал я плохо, невзирая на снотворное. У меня перед глазами стояла
худенькая растрепанная женщина с яркими волосами, казавшимися в сумерках
светлыми: она протягивала руки к темной человеческой фигуре в роще, моля о
пощаде. Потом пришел другой сон. На меня напали со всех сторон, сбили с