"Дональд Гамильтон. Каратели" - читать интересную книгу автора

оператором, который принимал перевод. Однако, прошла уже неделя, так что
он или она вряд ли припомнит клиента. Конечно, не исключена возможность,
что его появление в банке сопровождалось неким примечательным
обстоятельством, которое запечатлелось в памяти оператора. В этом случае
почти наверняка выяснится, что деньги внес некий худощавый субъект,
значительно выше среднего роста, словом, если задуматься, человек, весьма
похожий на меня.
Но, увы, несколько последних месяцев я провел на проклятом ранчо в Аризоне
(мы редко опускаем этот эпитет при упоминании о нем), предназначенном для
переподготовки и оздоровления моих коллег. Меня слегка беспокоило плечо,
причиной чему стали несколько автоматных пуль, полученных при выполнении
служебного долга. Дело было в Европе, ежели вас это интересует. Когда же
осенью я наконец вернулся на родину, то узнал, что страна, как это ни
странно, сможет некоторое время продержаться без моих услуг. Меня
приговорили к шестидесяти дням жизни в чистоте и уюте, под чутким
наблюдением врачей, с последующим месячным отпуском. Поэтому я в некотором
смысле обладал железным алиби. Многочисленные состоящие на службе у
правительства профессионалы с безупречной репутацией, которые наблюдали за
моей поправкой, могли клятвенно заверить, что на прошлой неделе я не имел
ни малейшей возможности положить деньги на свой счет в Санте-Фе или где
либо еще. Этому препятствовала лишь незначительная деталь. Официально
ранчо не существует. Мы не существуем. Временами я сомневаюсь, существую
ли я. И уж вне всяких сомнений, официально не существует моя работа.
Поэтому упомянутым алиби воспользоваться я не мог. Мало обнадеживал и тот
факт, что в стране встречаются и другие мужчины ростом шесть футов и
четыре дюйма. Нужного Человека можно нанять, к тому же существует обувь на
высоких каблуках и платформе. По прошествии недели обычный свидетель вряд
ли припомнит больше, чем одну примечательную особенность незнакомца,
встреченного в течение рабочего дня. Если в памяти отложился рост,
оператор скорее всего забыл черты лица. Это ставит меня в уязвимое
положение. "Защитник и в самом деле пытается уверить суд, что его
изобразил кто-то другой, ха-ха? Что некий неизвестный, как две капли воды
похожий на него, возможно, его брат-близнец из Австралии, просто так
великодушно одарил его двадцатью тысячами - двадцатью тысячами, дамы и
господа! - в то время, как сам он занимался некими таинственными делами,
которые не в праве обсуждать, в неком таинственном месте, о котором не
волен рассказать? Уверен, что суд сделает собственные выводы...".
Следовало ясно понять, что никто не станет ставить на кон кучу
тысячедолларовых фишек, не позаботившись предварительно о надежном
прикрытии. Человек, который задумал эту игру, наверняка предусмотрел
возможность открытого и честного поведения с моей стороны. Действуя
подобным образом, я принимал его условия игры, кем бы он ни был, и в чем
бы ни состояла эта игра.
К тому же на данный момент наиболее важным представлялось не впечатление,
которое я произведу на гипотетический суд в неопределенном будущем. Сейчас
главным было остаться на свободе до тех пор, пока я смогу связаться с
Вашингтоном, выяснить, как обстоят дела, и что мне надлежит делать в
сложившихся обстоятельствах. Я ощутил, как колебания еще туже затягивают
наброшенную на меня петлю, а потому поспешил напомнить себе, что если мне
и правда придется обратиться в бега, лишние деньги никак не помешают, а,