"Яныбай Хамматович Хамматов. Золото собирается крупицами " - читать интересную книгу автораи щекотала старой женщине щиколотки. Сайдеямал переступила с ноги на ногу и,
только тут вспомнив, что ноги ее босы, застыдилась, шагнула за корзину с бельем. Бай смачно сплюнул сквозь зубы и, не отрывая взгляда от Сайдеямал, надменно процедил: - Чтоб я тебя здесь больше не видел, старый огрызок, поганка нечестивая! Не для тебя тут речка течет, а для мельницы. Мельница моя, значит, и речка моя, поняла? Стирай свои драные штаны на Юргашты! - Не гони, ради аллаха, - прошептала Сайдеямал, - дай умереть там, где жила... Я ж не себе, а твоему дому белье стираю, да и дышать- то мне не так много осталось, куда я пойду на старости лет? Мы с Хуснутдином всю жизнь на тебя спины гнули, и всегда ты был доволен на шей работой - скажи, что не так?.. Если ты отнимешь у меня последний кусок хлеба - мы ум рем... Не гони нас! Она смахнула ладошкой слезы со щек и умоляюще смотрела снизу вверх на Хажисултана-бая. - Все равно я твоего ублюдка в остроге сгною - пусть только на ноги встанет!.. Лучше не проси! - Он не виноват, клянусь аллахом!.. Нафиса сама прибежала к нам и сгубила его!.. Он и так еле дышит, может, еще и жить не будет - кто же лежачего добивает? Сайдеямал опустилась на колени и поползла к баю, упала ему в ноги: - Не губи нас, пожалей! - Не подходи, безобразная! Не прикасайся ко мне!.. Не показывай мне свои гнилые зубы!.. Он поднял ногу и толкнул носком сапога в грудь женщины. Сайдеямал упала сквозь наплывы слез, она вдруг почувствовала такую непомерную, туманившую рассудок ненависть, что не смогла сдержать себя и закричала, выплескивая весь скопившийся гнев: - Убей меня, собака! Убей! - Она плевала на бая, и он все дальше отступал от нее, дивясь слепой ярости и злобе, которые охватили эту покорную и слабую душу. - Я все равно старая, и мне не жить, но и тебя я опозорю на всю жизнь, что люди забудут твое имя и станут плевать на твой дом!.. Ты забыл, кто обесчестил меня? Кто сломал всю мою жизнь? Забыл?.. Будь ты трижды проклят! Хажисултан-бай воровато оглядывался по сторонам, боясь, что слова неразумной женщины услышат другие, хотя бы вон те кумушки, что сошлись на пригорке у амбарчика и настороженно поглядывают в их сторону. Нет, этот огонь нужно было забросать чем угодно, лишь бы он не запылал во всю силу, затоптать, усмирить... - Не ори, слышишь?- Голос его одновременно был и достаточно суров и достаточно милостив. - Так и быть, оставайся, где жида, и работай, как работала... И Хисмата твоего не трону - пусть только не попадается мне на глаза!.. Оставив притихшую заплаканную старуху на берегу, он повернулся и, тяжело ступая, пошел к дому. Сидевшие на пригорке женщины, завидев его, вскочили и спрятались за амбар. Проходя мимо, он для острастки щелкнул плеткой! - Чего язык чешете? Дома делать нечего? Весь сжигаемый злобой, он вошел во двор, ходил из одного конца в другой и все никак не мог успокоиться, |
|
|