"Яныбай Хамматович Хамматов. Золото собирается крупицами " - читать интересную книгу автора

и щекотала старой женщине щиколотки. Сайдеямал переступила с ноги на ногу и,
только тут вспомнив, что ноги ее босы, застыдилась, шагнула за корзину с
бельем. Бай смачно сплюнул сквозь зубы и, не отрывая взгляда от Сайдеямал,
надменно процедил:
- Чтоб я тебя здесь больше не видел, старый огрызок, поганка
нечестивая! Не для тебя тут речка течет, а для мельницы. Мельница моя,
значит, и речка моя, поняла? Стирай свои драные штаны на Юргашты!
- Не гони, ради аллаха, - прошептала Сайдеямал, - дай умереть там, где
жила... Я ж не себе, а твоему дому белье стираю, да и дышать- то мне не так
много осталось, куда я пойду на старости лет? Мы с Хуснутдином всю жизнь на
тебя спины гнули, и всегда ты был доволен на шей работой - скажи, что не
так?.. Если ты отнимешь у меня последний кусок хлеба - мы ум рем... Не гони
нас!
Она смахнула ладошкой слезы со щек и умоляюще смотрела снизу вверх на
Хажисултана-бая.
- Все равно я твоего ублюдка в остроге сгною - пусть только на ноги
встанет!.. Лучше не проси!
- Он не виноват, клянусь аллахом!.. Нафиса сама прибежала к нам и
сгубила его!.. Он и так еле дышит, может, еще и жить не будет - кто же
лежачего добивает?
Сайдеямал опустилась на колени и поползла к баю, упала ему в ноги:
- Не губи нас, пожалей!
- Не подходи, безобразная! Не прикасайся ко мне!.. Не показывай мне
свои гнилые зубы!..
Он поднял ногу и толкнул носком сапога в грудь женщины. Сайдеямал упала
навзничь и отчаянно, в голос зарыдала. Но плача, почти не видя Хажисултана
сквозь наплывы слез, она вдруг почувствовала такую непомерную, туманившую
рассудок ненависть, что не смогла сдержать себя и закричала, выплескивая
весь скопившийся гнев:
- Убей меня, собака! Убей! - Она плевала на бая, и он все дальше
отступал от нее, дивясь слепой ярости и злобе, которые охватили эту покорную
и слабую душу. - Я все равно старая, и мне не жить, но и тебя я опозорю на
всю жизнь, что люди забудут твое имя и станут плевать на твой дом!.. Ты
забыл, кто обесчестил меня? Кто сломал всю мою жизнь? Забыл?.. Будь ты
трижды проклят!
Хажисултан-бай воровато оглядывался по сторонам, боясь, что слова
неразумной женщины услышат другие, хотя бы вон те кумушки, что сошлись на
пригорке у амбарчика и настороженно поглядывают в их сторону. Нет, этот
огонь нужно было забросать чем угодно, лишь бы он не запылал во всю силу,
затоптать, усмирить...
- Не ори, слышишь?- Голос его одновременно был и достаточно суров и
достаточно милостив. - Так и быть, оставайся, где жида, и работай, как
работала... И Хисмата твоего не трону - пусть только не попадается мне на
глаза!..
Оставив притихшую заплаканную старуху на берегу, он повернулся и,
тяжело ступая, пошел к дому. Сидевшие на пригорке женщины, завидев его,
вскочили и спрятались за амбар. Проходя мимо, он для острастки щелкнул
плеткой!
- Чего язык чешете? Дома делать нечего? Весь сжигаемый злобой, он вошел
во двор, ходил из одного конца в другой и все никак не мог успокоиться,