"Петра Хаммесфар "Могильщик кукол"" - читать интересную книгу автора

заполнив его своим телом. Плечи как у борца, кулаки, словно кузнечные
молоты, сила в руках такая, что ударом он мог бы свалить быка, если бы
только ему пришло в голову ударить быка. Но по характеру Бен был миролюбив и
кроток как ягненок, в чем, несмотря на бесчисленные мелкие инциденты, Труда
была твердо убеждена.
Бен появился на кухне вымазанный с головы до пят, как будто специально
валялся в грязи. На груди его на ремне висел бинокль. Бен всегда брал его с
собой, хотя ночью от бинокля мало толку.
- Ну нет, - сказала Труда, заметив, что он норовит сесть за стол. -
Сначала помой руки. Ты знаешь правила.
Конечно, он их знал, хотя всякий раз пытался увильнуть от мытья. Он
боялся не воды, а боли, потому что, промывая свежие раны, Труда заодно
оказывала ему посильную врачебную помощь. Руки и предплечья Бена постоянно
были покрыты старыми ссадинами, свежими царапинами и волдырями, которые он
получал, продираясь сквозь заросли малины и крапивы, пролезая под колючей
проволокой или преодолевая прочие препятствия на своем пути.
Безропотно стоя у раковины, он позволил матери промыть старые раны и
проверить, не добавились ли свежие, нуждающиеся в срочной обработке. Труда
обнаружила занозу, так глубоко ушедшую в подушечку среднего пальца правой
руки, что одним пинцетом здесь было не обойтись. Пришлось прибегнуть к
помощи иглы. Во время процедуры Бен с шипением втягивал в себя воздух.
- И где тебя угораздило?
Труда спрашивала по привычке, не рассчитывая на ответ. Речевой запас
Бена был крайне скуден и включал в себя лишь несколько внятно произносимых
слов. Но если бы кто-нибудь знал Бена так же хорошо, как Труда, то при
желании мог бы интерпретировать издаваемые им звуки. Труда была уверена, что
всегда понимает сына. Нужно только внимательно вслушаться в интонацию, чтобы
понять, задает он вопрос, пытается рассказать о чем-то или что-то
подтверждает.
После того как заноза была вытащена, Бен лизнул кровоточащую ранку,
уселся за стол и полным ожидания взглядом уставился на шкаф. Открыв дверцы,
Труда вынула хлеб, намазала маслом несколько толстых ломтей, положила сверху
колбасу, наполнила молоком большую алюминиевую кружку и поставила все перед
сыном. Бен приступил к завтраку, а Труда тем временем вымыла столовый нож,
положила его обратно на полку в шкафу, заперла дверцу, а ключ убрала в
карман халата.
С быстротой молнии Бен опустошил тарелку, выпил молоко и тотчас покинул
кухню. Немного позже Труда пошла взглянуть на сына и увидела, что он в
грязной одежде лежит на кровати и уже спит. Вскоре после часа он спустился в
кухню, дал переодеть себя в свежую рубашку и чистые штаны, снова подождал,
пока ему наполнят едой тарелку. Поел и опять исчез через подвал.
С июля дверь подвала оставалась для него открытой круглосуточно. Как-то
в одну из ночей на прошедшей неделе Якоб запер подвальную дверь. Тогда Бен
попытался протиснуться наружу через подвальное окошко. Застрял и принялся
жалобно, как щенок, скулить и выть до тех пор, пока Труда и Якоб не
проснулись и с большим трудом не высвободили его из западни.
Якоб, пришедший в семь вечера с работы, уже не застал Бена. Труда
перестелила кровать сына, вымыла в комнате окно, уходя, огляделась с
надеждой, что на ночь сын вернется домой.
Позже они с Якобом сидели в гостиной и говорили о Марлене Йенсен. На