"Петра Хаммесфар "Могильщик кукол"" - читать интересную книгу автора

Труда: осознание

Вскоре после несостоявшегося циркового представления в августе 80-го
года у Труды зародилось подозрение, что ходившие в деревне слухи о Бруно
Клое и молодой артистке имеют под собой кое-какие основания. Но открыто
сказать о своих подозрениях Труда никогда бы не решилась. Она и словом не
обмолвилась с Якобом о грязной пижаме Бена и выводах, что напрашивались сами
собой после первой ночи, проведенной сыном под открытым небом.
Куда его тянуло, когда он убегал? На общинный луг.
А куда артистка хотела пойти ночью? На общинный луг.
А что, если там с девушкой произошло что-то ужасное? И если Бен все
видел? При его инстинкте к подражанию, окажись он наблюдателем, подобное
могло бы привести к самым губительным последствиям.
И последствия не замедлили сказаться. Все начиналось уже в понедельник
на обратном пути домой. Только в тот момент Труда ошиблась в установлении
причинной связи. Когда Бен грубо дернул ее за руку и стал вести себя самым
возмутительным образом, так что ей с трудом удалось его усмирить, она
вспомнила безобразное поведение Дитера Клоя накануне. Бен категорически
отказывался уходить с рыночной площади, от циркового шатра и машин. Снова и
снова он останавливался и упрямо не желал двигаться дальше.
Труде тоже приходилось останавливаться, она пыталась его успокоить, но
Бен вырывал свою руку, упирался, как осел, с силой, которой уже тогда у него
было в избытке, тянул мать назад и шумел:
- Прекрасно делает!
Труде без лишних слов было ясно, что во вчерашнем представлении сыну
больше всего понравилась Алтея Белаши. Что мальчик непременно еще раз хочет
посмотреть ее искусное выступление на трапеции и акробатические номера на
пони, а также прокатиться с девушкой верхом. А дополнительно твердо
рассчитывает на поцелуй в щеку.
Труда знала, что любое проявление дружеского расположения и другие
сильные впечатления навсегда запечатлеваются в памяти сына. Она уже не раз
убеждалась, что, не понимая, почему в следующий раз ему отказывают в нежном
жесте, Бен, как и любой другой ребенок, не добившись желаемого, начинал
буйствовать. В этот раз протест сына проявлялся несколько интенсивнее
обычного. Большей частью так же быстро, как возбуждался, он и успокаивался.
Под рукой Труды всегда имелось надежное средство успокоить сына.
- Мне очень жаль, - сказала она. - Девушки нет. И цирка больше нет.
Сейчас мы пойдем домой, и если ты будешь хорошо себя вести, то получишь
мороженое.
На какое-то мгновение Бен прекратил бушевать и, наморщив лоб,
пристально уставился на мать, как будто сосредоточенно и напряженно
размышляя над ее предложением.
Люди, остановившиеся на какое-то время и смотревшие на них, покачивая
головами, продолжили путь. Труда уже собралась было облегченно вздохнуть,
как Бен вновь заорал:
- Руки прочь! Делает прекрасно, руки прочь!
Вне себя от ярости, мальчик беспорядочно молотил свободной рукой в
воздухе и неожиданно выкрикнул оскорбительное слово, которое Труда никогда