"Колесо превращений" - читать интересную книгу автора (Петри Николай)

Глава 5 БАЕННЫЙ ДЕДУШКА

По случаю возвращения воинства из пути неблизкого в княжеском дворе топили многочисленные бани. Гриди с шутками-прибаутками носили из реки воду, поленья березовые подкладывали в каменки, чтобы жару в баньках поболе нагнать, веники березовые, заготовленные по всем правилам, с крыш доставали. Квас да мед-сбитенек с брагою-корчагою на вечернее пиршество снаряжали. Гулеванье славное намечалось — за возвращение братов из долгой отлучки да за княжеское здоровьице!

Аваддон, к вечеру уже вполне освоившись со своим новым жилищем, смотрел сквозь дорогие римские стекла — заморские цветные витражи — на непонятную ему суету княжеской челяди. Лионель Кальконис стоял рядом. Он успел обойти весь двор-крепость князя, познакомиться со многими гридями и даже пофлиртовать с девушками возле княжьего терема. Всем он представлялся правой рукой самого Аваддона-лекаря, знатоком греческой философии и сладкозвучной поэзии сэром Лионелем де Кальконисом.

— Позвольте полюбопытствовать, — поинтересовался чародей, флегматично наблюдая за жизнью на княжеском дворе, — кто и когда успел вас произвести в рыцари? Или титул «сэр» вы от Годомысла получили?

— Надеюсь, вы, магистр, не откроете этим варварам моей маленькой тайны, ведь они в рыцарстве ровным счетом ничего не понимают!

— Я бы не советовал вам так думать: полчаса назад я слышал из своего окна разговор двух варягов. Уж эти бравые воины знают о рыцарстве немного больше, нежели наши гостеприимные хозяева! Думаю, вам хватило сообразительности не представиться им внебрачным сыном Одина? Представляю их реакцию!!

— Я очень рад, что у вас, магистр, к вечеру значительно улучшилось настроение. На ваши не совсем справедливые замечания я не стану обращать внимания, потому что вы сами приказали узнать побольше о крепости и ее обитателях. А как я могу сделать это, если росомоны не будут уважать во мне знатную особу?!

— Знатную особу? — переспросил Аваддон. — Хм, в этом что-то есть… Продолжайте.

— Крепость охраняется хорошо. Гриди князя чувствуют себя здесь в полной безопасности, поэтому ничего не скрывают. Всего воинов в крепости около пятисот человек, еще столько же в ближайшем остроге Выпь, в часе конного пути отсюда. Общее население крепости до двух тысяч человек. С ближайшими весями — небольшими селами — до пяти тысяч. У Годомысла хорошо организовано сообщение с ближайшими острогами к городками. В течение суток он может собрать войско в 3000 воинов!

— А что удалось узнать о самом князе?

— Сегодня у росомонов банный день. Вечером будет большое питие за здравие, а завтра… а завтра вы получите много новых сведений!

В этот момент в комнату вошел Руц (с пятого раза Аваддон научился различать отроков, предоставленных в его распоряжение).

— Когда изволите в бане париться? — спросил он, почесывая могучую шею.

— Что делать?! — Аваддон никак не ожидал, что банное столпотворение за окном может и его каким-то образом коснуться!

— Я говорю, когда в баню идти собираетесь? У нас уже все готово!

Аваддон оказался в затруднительном положении. В мире, где он провел почти всю свою многовековую жизнь, процесс омовения тела никогда не являлся культом. Было достаточно раз или два в год попасть под хороший ливень — и проблема с помывкой отпадала сама собой. Но здесь, у росомонов, мылись, по-видимому, чаще, чем трапезничали! Неужели и его, Аваддона, ждет та же чудовищная участь?!

Руц терпеливо ждал. Чародей должен был что-то сказать. И он сказал:

— А завтра можно?..

Видимо, фраза была неудачной, потому что лоб отрока Руца резко уменьшился за счет полезших в гости к чубу добрых васильковых глаз! Аваддон понял свою оплошность и попытался исправить положение:

— Мы уже готовы, куда идти?

Руц расценил первую фразу чужестранца как удачную шутку, поэтому улыбнулся и широким жестом указал на дверь:

— Милости просим к баеннику в гости!

— Кто это — «баенник»? — тихо спросил Аваддон у Лионеля, когда они шли позади Руца.

— Извините, магистр, но я ведь не могу знать весь пантеон мифологических существ росомонов! Может, это молитва такая перед омовением?

Баня находилась за стенами княжеского двора недалеко от реки. От строения к воде спускались деревянные мостки — чтобы удобнее было взбираться по крутому склону. Из дверей бани валил дым, а внутри происходило какое-то непонятное действо: там кто-то ухал, как филин, а потом вдруг что-то зашипело, словно выводок змей, и из дверей вывалился второй отрок — Эфандр. Малый был не столь могуч, как Руц, но и с ним в одном помещении можно было рассчитывать только на место у порога! Эфандр зафыркал, словно конь, и выдохнул со счастливой улыбкой на устах:

— Ух лепота! Не зря наш князюшко так баньку эту любит! Ай, баенник-дедушка, спасибо тебе за усладу! А вот и гости наши заморские пожаловали! Уж ты, байнушко, уважь гостей! Прокали им косточки, чтобы от хворобы-лихоманки и следа не осталось!

Аваддону не слишком понравились слова отрока про его кости. К чему это он? Да и сам Эфандр в данную минуту мало походил на человека, только что совершившего ритуал омовения! Скорее, он напоминал мученика, которого только что вынесли из пыточной. Особенно его лицо — такое кра-а-асное! А глаза-то как блестят! Может, зельем каким надышался?! Банный обряд росомонов внушал Аваддону все больше недоверия. Кальконис тоже выглядел не слишком уверенным, особенно когда Руц бесцеремонно начал снимать с него одежду.

— Позвольте, я сам… — пробормотал Кальконис, когда лопатообразные ладони отрока опустились на его плечи.

— Как можно! — возмутился Руц. — Для нас гость в первый день священнее истукана Перуна! Так что вы уж расслабьтесь — мы и сами с одежей управимся!

С этими словами Руц вытряхнул Лионеля из остатков одежды и толкнул в клокочущий банный пар. Через некоторое время там же оказался и Аваддон. Чародею сначала почудилось, что их бросили в бурлящий котел. Легкие словно прикипели к грудной клетке, и первый глоток воздуха ему удалось сделать лишь тогда, когда он упал на пол и припал к щели у порога. Сэр Лионель де Кальконис искал спасения где-то рядом.

— Что это такое? — едва смог выдохнуть Аваддон, когда голое тело странствующего поэта и философа распласталось рядом.

— Это баня…

— О боги, это не баня, это страшное проклятие на нашу голову!.. И сколько времени мы должны терпеть?!

— Я слышал, что росомоны парятся несколько часов в несколько заходов!

— Что-о-о…

Бормотание за дверью Руц и Эфандр расценили по-своему.

— Видно, гостям пару поддать надобно!

— Нет! — попытался воспротивиться Аваддон.

— Давай, Эфандр, ублажим чужеземцев! — вскричал Руц, не поняв невнятного бормотания чародея.

Дверь распахнулась, кто-то из отроков прошлепал по спинам гостей, даже не почувствовав подобного мелкого препятствия на пути! Потом раздалось адское шипение — это полный чум (ковш) хлебного кваса опрокинулся на раскаленные камни! Аваддон подумал, что время, которое он выторговал у Малаха Га-Мавета, закончилось и он прямиком попал на адские жаровни!.. Сэр Кальконис стонал где-то внизу, веретенообразными телодвижениями пытаясь отыскать щель, в которой бы можно было глотнуть воздуха, хоть чуточку менее раскаленного, чем лавовый поток вокруг…

Пару минут они продержались, облизывая мокрые доски пола, а потом Аваддону пришла спасительная мысль:

— Нужно найти холодную воду!

Пришлось ползком пробираться в глубь бани. Видимости не было никакой. Искали на ощупь. Поэтому Аваддон ничуть не удивился, когда его рука наткнулась на голую ногу. Проклятый Кальконис!

Однако в этот самый момент Лионель подал голос совсем с другой стороны:

— Магистр, я нашел кадку с водой!

Аваддон поднял головуи увидел… Голый старик, словно окутанный облаком волос собственной бороды, весь усыпанный листьями, красными глазами смотрел на чародея.

— Что ж ты, тварь мерзкая, без молитвы в баню-то заявился?! — выдохнул он.

— Что вы говорите, магистр…

Продолжить Кальконис не успел, потому что страшный старик, набрав полный чум крутого кипятка, двинулся на Аваддона. Магистр медицины был в хорошей форме, поэтому одним прыжком преодолел расстояние до двери и вышел вместе с ней на улицу прямо в объятия онемевших от удивления отроков. Сэра Калькониса пришлось искать дольше: странствующий поэт и философ оказался в реке и никак не хотел оттуда выбираться! Пришлось отрокам применить силу иначе Кальконис мог подхватить простуду: вода в горной речушке была весьма и весьма студеной…