"Кнут Гамсун. Пан" - читать интересную книгу автора

- Однако же нам надо объясниться...
Она встала, взяла обе мои руки в свои и проговорила с мольбой:
- Только не сегодня, не сейчас. Мне так грустно. Боже, как вы глядите
на меня! Вы же были мне другом...
Я совсем потерялся, сделал поворот направо и вернулся к танцующим.
Вскоре в залу вошла и Эдварда, она стала подле фортепьяно, за которым
наигрывал танец заезжий коммерсант, и на лице ее отразилась тайная забота.
- Я никогда не училась играть, - сказала она. Она посмотрела на меня, и
глаза у нее потемнели. - Ах, если б я только умела!
Что я мог на это ответить? Но сердце мое снова метнулосъ к ней, и я
спросил:
- Отчего вы вдруг так загрустили, Эдварда? Знали бы вы, как мне это
больно.
- Сама не пойму, - ответила она. - Так, все вместе, должно быть. Ушли
бы они все поскорее, все до единого. Только не вы, нет, нет. Помните, вы
уйдете последним.
И от этих слов я опять оживаю, и глаза мои уже светло глядят в залитую
солнцем залу. Дочь пробста подошла ко мне и завела со мной беседу: мне
было не до нее, совсем не до нее, и я отвечал ей отрывисто. Я нарочно
отводил от нее глаза, ведь это она говорила о моем зверином взгляде. Она
обернулась к Эдварде и рассказала, как однажды за границей, в Риге, если я
не путаю, ее преследовал какой-то господин.
- Он шел за мной по пятам из улицы в улицу и все улыбался, - сказала
она.
- Так, может, он был слепой? - выпалил я, чтоб угодить Эдварде. И
вдобавок пожал плечами.
Фрекен тотчас поняла мою грубость и ответила:
- Ну уж конечно, если он мог преследовать такую старую уродину, как я.
Но я не дождался от Эдварды благодарности, она увлекла свою подружку в
дальний угол, они принялись шептаться и качать головами. И я был
предоставлен самому себе.
Проходит еще час, в шхерах просыпаются морские птицы, их крик летит в
наши распахнутые окна. Каждая жилка во мне дрожит, когда я слышу этот
первый утренний крик, и мне хочется в шхеры...
Доктор опять пришел в отличное расположение духа и завладел всеобщим
вниманием, дамы теснились вокруг него. Не он ли мой соперник? - подумал я,
и тут же я подумал о его хромой ноге и обо всей его жалкой фигуре. Он
напал на новую выдумку, он все время повторял "чтоб мне ни дна ни
покрышки", и всякий раз при этом его чудном присловье я громко хохотал. Я
вконец измучился, и мне уже представлялось, что раз этот человек мой
соперник, я должен всячески его отличать. Я смаковал каждое его острое
словцо, я кричал:
- Послушайте только, что говорит доктор! - и принуждал себя громко
хохотать, что бы он ни сказал.
- Я влюблен в сей мир, - говорил доктор. - Я держусь за жизнь руками и
ногами. Но раз уж смерти не миновать, я надеюсь в царствии небесном
заполучить местечко где-нибудь над самым Лондоном или Парижем, чтоб
слушать гул толпы во веки вечные, во веки вечные.
- Великолепно! - крикнул я и закашлялся от смеха, хоть нисколько не был
пьян.