"Кнут Гамсун. Местечко Сегельфосс " - читать интересную книгу автора

Мануэльсена с его двумя рядами пуговиц на куртке.
А ведь оба, и Оле Иоган, и Ларс Мануэльсен, отлично видели, что это
подручный лавочника Корнелиус стоит дозорным на холме, вырисовываясь с
флагом в руке на небе, но им надо было это слышать и надо было об этом
поговорить. Да, раз это Корнелиус, то, стало быть, дело касается хозяев
лавки, Пера из Буа или его сына Теодора из Буа, а что же это может быть?
Впрочем, в Буа был только один человек, потому что сам старик Иенсен
лежал в параличе, развалина на восьмидесятом году, и все равно, что нет его,
сын же был все и великолепно вел дело, на широкую ногу, того и гляди станет
богачом. У этого Теодора была счастливая рука на все, что он ни задумает и
ни затеет: он перегнал отца, он зарабатывал деньги, тогда как отец их только
копил. Молодому человеку было всего двадцать лет, а он до сих пор умел
оградить местечко от конкурентов; недавно он проглотил даже пекаря со всей
его пекарней за долг в лавку.
Но, при всем своем твердом и настойчивом характере, парень этот был все
же довольно ограничен. Чего еще можно было от него ожидать? Как природный
крестьянин, как мошенник, он хорошо вел свою торговлю, но вне дела был не
лучше прочих парней своего звания, пожалуй, даже хуже по тщеславию и
дурашности. Носил кольца на обеих руках, а иногда расхаживал по грязному
полу своей лавки в башмаках с шелковыми бантами. Даже односельчане смеялись
над ним и говорили: "Посмотрел бы на тебя твой отец!"
А что ему за дело до отца, - он победил и превзошел его. Уже несколько
лет он спекулировал на собственный страх и покупал рыбу на Лофонденских
островах, насколько хватало средств, - с каждым годом все больше и больше, и
наконец завел себе собственную рыбачью яхту. И вот теперь парень стоял на
большой высоте, и перед ним раскрывалось целое царство. Осенью он поразил
всех, - продал свою новую рыбачью яхту и получил много денег. Бросил он
рыбный промысел, что ли? Да, на один год. Сделал передышку.
Весною он купил у одной компании в Уттерлее большую, гнилую шхуну
"Анна", которую можно было проткнуть дождевым зонтом; судно никуда не
годилось, но зато ничего и не стоило. Два месяца спустя шхуна была наилучшим
и наибыстрейшим образом отремонтирована и вдобавок оснащена, как галеас,
покрашена, застрахована и отправлена на лов сельдей. "Анна" выдержала, дно
из нее не вывалилось. А зимой уж не пошла ли она в Лофонден за треской? Это
было бы ее смертью; вместо этого Теодор заарендовал в тот год под свою
треску грузовое судно. Это была замечательная идея, и все понимали, что она
приносит каждый день убыток. Убыток? Как раз в эти дни милашка Теодор
заказал себе из золотого в двадцать крон булавку для галстука и стал
щеголять в этом украшении. А что же произошло осенью, когда треска высохла и
стала легкой? Милашка Теодор погрузил ее на гнилой галеас, перестраховал и
отправил в море. Правда, это был последний рейс галеаса "Анна", он пошел ко
дну, едва миновав Фолла, но никогда у милашки Теодора не было дела выгоднее
этого. Благодаря этому маневру, он получил капитал, необходимый для
следующей операции: знаменитой покупки гагачьего острова у купца Генриксена.
За этой операцией последовало много других. В особенности ему везло со
старыми судами; нынче у него опять имелась старая, но вполне пригодная
шхуна. И вот теперь шхуну ждали со дня на день с новым грузом трески,
которую предстояло сушить на горах, но шхуна не могла прийти вследствие
безветрия. Однако, Корнелиуса послали сигнализировать на шхуне.
Оле Иоган обладает закоренелым пороком, терзающим его ежеминутно: он