"Кнут Гамсун. Соки земли " - читать интересную книгу автора

поухаживает, он отплачивает в раз пятнадцать. Дело в том: кровь у картофеля
не та, что у винограда, но мясо такое же, как у каштана, его можно варить и
жарить, и он годится на все. Если у человека нет хлеба, но есть картофель,
он не осужден на голод. Картофель можно печь в горячей золе и есть за
ужином, его можно сварить в воде и подать на завтрак. А каких приправ он
требует? Немного, картофель неприхотлив: кринки молока, селедки для него
довольно, богачи едят его с маслом, бедняки посыпают солью с блюдечка; Исаак
же по воскресеньям поедал его с доброй кринкой кислого Златорожкина молока.
Пренебрегаемый и благословенный картофель! Но теперь дело оборачивалось
плохо и для картофеля.
Исаак несчетное число раз в день поглядывал на небо, небо было синее.
По вечерам частенько смахивало на дождик. Исаак входил в избу и говорил:
- Сдается, что будет-таки дождик!
Часа через два всякая надежда опять исчезала. Заcyxa продолжалась уже
семь недель, жара стояла невыносимая, картошка всю эту пору цвела сильным
цветом, цвела неестественно и чудовищно.
Поля издали казались покрытыми снегом. Чем же все кончится? По
календарю ничего нельзя было узнать, теперешние календари ведь не то, что
прежние, они ни к чему. Опять стало показывать на дождик, Исаак пошел к
Ингер и сказал:
- С божьей помощью нынче ночью будет дождь!
- Разве на то похоже?
- Да. И лошадь мотает головой над кормушкой. Ингер выглянула в дверь и
сказала:
- Да, ужо увидишь.
Упало несколько капель. Часы текли, они поужинали, когда Исаак ночью
вышел на двор, небо было синее.
- Ах ты Господи! - сказала Ингер. - Но зато к завтрему и последний
ягель твой просохнет, - прибавила она и постаралась хорошенько его утешить.
Да, Исаак насбирал ягелю, и накопил его очень много самого отборного
сорта. Это был драгоценный корм, он сушил его, как сено, и накрывал берестой
в лесу. У него оставалась неприкрытой только одна небольшая кучка, оттого он
и ответил Ингер с таким глубоким отчаянием и апатией:
- Я все равно не стану убирать его, хоть бы он и просох.
- Что ты врешь! - сказала Ингер.
На следующий день он и в самом деле не убрал ягель, так как было
сказано, - не убрал, и все тут. Пусть себе стоит, дождя все равно не будет,
пусть себе стоит с богом! Свезет как-нибудь перед Рождеством, если солнце не
спалит его до тех пор!
Так сильно и глубоко он чувствовал себя обиженным, совсем не стоило
сидеть на пороге и смотреть на землю и владеть ею. Вон, картофельные поля
горят безумным цветом и сохнут, так пусть же и ягель лежит, где лежал,
сделайте одолжение! Но, может быть, Исаак таил кое-какую хитренькую мыслишку
при всем своем огромном простодушии, может, он делал это из расчета и хотел
подразнить синее небо перед новолунием.
К вечеру опять стало показывать на дождь.
- Ты бы убрал ягель, - сказала Ингер.
- Зачем это? - спросил Исаак и притворился чрезвычайно удивленным.
- Да, да, ты все представляешься, а может пойти дождь.
- Ты ведь видишь, что в нынешнем году не будет дождя.