"Кнут Гамсун. Соки земли " - читать интересную книгу автора

они пренебрегали ее лаской, отворачивались - теперь настало ее время, она
развернулась, зацвела пышным цветом и носила детей.
Сам Исаак, хозяин, остался тем же серьезным и угрюмым, но ему везло, и
он был доволен. До прихода Ингер он жил смутной и тусклой жизнью, знал
только картошку да козье молоко, да смелые кушанья без названия; теперь он
имел все, что мог пожелать человек в его положении.
Снова настала засуха, снова неурожай. Лопарь Ос-Андерс, приходивший со
своей собакой, рассказывал, что народ в деревнях скосил ячмень на корм
скоту.
- Да неужто? Стало быть, совсем уж плохо? - спросила Ингер.
- Да. Но у них был хороший лов сельдей. Дядя твой Сиверт здорово
нажился.

- У него и раньше кое-что было! И в котелке и в печке!
- Точь-в-точь, как у тебя, Ингер!
- Да, слава богу, не на что пожаловаться. Что же про меня говорят дома?
Ос-Андерс качает головой и льстит: у него и слов нет, чтоб передать.
- Если хочешь кружку парного молока, так скажи, - говорит Ингер.
- Не беспокойся! Вот разве чуточку собаке. Появилось молоко, появился
корм для собаки. Лопарь услышал музыку из горницы и насторожился:
- Что это?
- Это бьют наши часы, - отвечает Ингер, готовая лопнуть от гордости.
Лопарь опять покачал головой и сказал:
- У вас есть дом, и конь, и деньги, скажи мне, чего у вас нет!
- Да, мы уж и не знаем, как благодарить бога.
- Олина велела тебе кланяться.
- А-а! Как она поживает?
- Ничего. А где твой муж?
- Пашет.
- Говорят, он не купил землю? - бросает лопарь.
- Не купил? Кто это говорит?
- Люди говорят.
- Да у кого ж ее было покупать? Ведь это пустошь.
- Да, да.
- А поту он положил на эту землю немало!
- Они говорят, это государственная земля, Ингер ничего не поняла и
сказала:
- Ну, может быть. Уж не Олина это говорила?
- Не помню, кто, - ответил лопарь, шныряя по сторонам лукавыми глазами.
Ингер удивлялась, что он ничего не выпрашивает, Ос-Андерс всегда что-
нибудь выпрашивал, как все лопари; они всегда клянчат. Ос-Андерс сидит
ковыряет в своей глиняной трубке и раскуривает ее. Вот так трубка, он курит
и дымит так, что все его старое сморщенное лицо превращается в руническую
надпись.
- Ну, мне не за чем спрашивать, твои ли это дети, - подлизывается он. -
До того они похожи на тебя. Вылитая ты, когда была маленькой!
Ингер была урод и страшилище - разумеется, это глупо; но она все-таки
вспыхнула от гордости. Даже лопарь может обрадовать материнское сердце.
- Если б мешок твой был не так набит, я бы дала тебе кой-чего, -
сказала она.