"Кнут Гамсун. В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу" - читать интересную книгу автора

земле казаков. По большей части это пастухи; это очень ловкие и очень
даровитые люди, все они без исключения умеют читать и писать, но я читал,
что не все казаки грамотны.
Один из армянских евреев говорит мне что-то, но я понимаю только слово:
"Петровск". "Нет, - отвечаю я на прекрасном русском языке, - нет,
Владикавказ, Тифлис". Он кивает, оказывается, что он понял каждое слово.
Итак, я могу вести беседу по-русски; послушал бы меня кто-нибудь из моих
соотечественников! Мне вдруг приходит в голову, что еврею хочется посмотреть
на офицера, который едет по степи в телеге, и я протягиваю ему свой бинокль.
Он отрицательно качает головою и не берет его. Потом он снимает с себя
серебряные часы на длинной серебряной цепочке, держит их передо мною и
говорит: "Восемьдесят рублей!". Я раскрываю свой словарь и вижу, что он
спрашивает с меня восемьдесят рублей. Ради забавы я рассматриваю часы, - они
большие, толстые, и похожи на старинную луковицу. Я прислушиваюсь, часы
стоят. Тогда я вынимаю из кармана мои золотые часы и хочу уничтожить еврея
этим зрелищем. Но он не проявляет ни малейшего признака изумления, точно он
догадался, что часы эти я держу при себе только для того, чтобы в случае
надобности заложить их. Я прикидываю мысленно: сколько я мог бы получить под
его часы? Может быть, десять крон. Но под мои часы мне приходилось получать
до сорока крон.
Нечего было и сравнивать! "Нет!" - говорю я решительно и отвожу его
руку с часами. Но еврей продолжает держать часы перед собою, медлит их
спрятать и наклоняет голову набок. Тогда я беру их еще раз в руку и
показываю ему, какие они старые и плохие, я прикладываю их к уху и даю ему
понять, что они стоят. "Стоят!" - говорю я односложно, потому что у меня нет
никакого желания вступать с ним в разговоры. Еврей улыбается и берет свои
часы назад. Он дает мне понять, что теперь сделает что-то. Он открывает
вторую крышку и показывает мне, какой вид имеют часы внутри. И
действительно, внутри часы резные, но ничего особенного в них нет. Но еврей
просит меня посмотреть, что будет дальше. Он открывает также и резную крышку
и дает мне посмотреть внутрь. Оказывается, что на внутренней крышке в высшей
степени неприличная картинка. Но эта картинка, по-видимому, забавляет его,
он смеется и склоняет голову набок и смотрит на картинку. И он все время
заставляет меня следить за тем, что он будет делать дальше. И вот он
всовывает ключик в отверстие и поворачивает его на полуоборот - часы идут.
Но идут не одни часы, картинка также приходит в движение, на ней все
движется.
Мне в то же время становится ясно, что эти часы стоят гораздо дороже
моих. Конечно, найдутся люди, которые дорого заплатят за них и оценят их по
достоинству.
Тут еврей смотрит на меня и говорит:
- Пять тысяч!
- Пять тысяч! - восклицаю я в ужасе, ничего не понимая.
Но еврей закрывает часы, сует их в карман и уходит. Старая скотина!
Десять тысяч крон за безнравственные часы! Если бы ему попался менее
устойчивый человек, то торговля состоялась бы. Я видел, как неохотно он
повернул ключик только на полуоборот, - так ему не хотелось пускать в ход
драгоценный механизм...
Еще только девять часов, но солнце печет так же горячо, как вчера в
одиннадцать часов, и мы стараемся держаться в тени. Здесь в степи мы увидали