"Петер Хандке. Учение горы Сен-Виктуар (Тетралогия-2)" - читать интересную книгу автора

сказанная однажды священником из другой "глухой деревеньки" - ни один
мирянин не мог бы позволить себе огласить подобного рода суждение - и
заслуживающая того, чтобы быть приведенной здесь хотя бы из-за "довеска",
что следует за последним "и": "Бесконечный любовный экстаз, в котором
сливается душа и Бог, вот что такое небеса небесные и прочие небеса".)
В целом же я отвечал живописцам неблагодарностью, хотя их изделия,
каковые я по недомыслию принимал за второстепенные детали обстановки,
служили мне нередко контрольными таблицами цвета, и более того - в них мне
являлись образы жизни и фантазии. Цвета и формы при этом почти ускользали от
восприятия. Главным был всегда особый предмет. Цвета и формы без предмета -
этого было мне слишком мало, предметы в их повседневности - это уже было
слишком много. - "Особый предмет" - не совсем верное слово, ибо значение
имели как раз обычные вещи, которые, однако, художник выделил из круга
обыденности, придав им видимость чего-то особенного, - и которые я теперь
могу смело обозначить словом "магические".
Примеры, которые мне приходят в голову, все как один относятся к
пейзажам, причем к таким, которые соответствуют безлюдным,
бессловесно-прекрасным, тревожным картинам, посещающим нас между явью и
сном. Примечательно, что каждый из этих пейзажей представляет собою серию.
Часто такая серия охватывает целый период творчества художника: пустынные
"Метафизические площади" Де Кирико; обезлюдевшие, залитые лунным светом
города-джунгли Макса Эрнста, каждый из которых называется "Весь город";
"Царство огней" Магритта - с тем самым, постоянно повторяющимся домом, что
стоит во тьме, укрытый кронами деревьев, а вокруг - одно сплошное яркое,
бело-синее небо; и, наконец, самое важное - затерявшиеся в сосновых лесах
Кейп-Кода, штат Массачусетс, деревянные хижины американского художника
Эдварда Хоппера, носящие такие названия, как "Дорога и дома", "Дорога и
деревья".
Пейзажи Хоппера, однако, несут в себе не столько ужас ночного кошмара,
сколько реальность заброшенности. Если оказаться там, на месте, ее легко
можно обнаружить при хорошем дневном свете; и когда я, несколько лет тому
назад, отправился на Кейп-Код, куда меня уже давно влекло, и прошел там по
следам его картин, я чувствовал себя повсюду на этом полуострове так, будто
попал в царство художника. Я мог теперь повторить все извивы, подъемы и
спуски дороги в дюнах. Отдельные детали, часто совсем не те, что изображены
у Эдварда Хоппера, находятся в памяти справа и слева, как на холсте. В
центре такой копии помещается стебель камыша, вмерзший в толстый лед пруда и
относящийся к той консервной банке, что валяется рядом. - Приехав туда
просто так, для себя, я уезжал с полным ощущением, что сумел собрать там, в
мастерской художника, среди ландшафтных форм Новой Англии, достаточно
материала для будущего путеводителя: ночью ко мне теперь являлись совсем не
заброшенные, а более походящие на идеальные жилища деревянные домики,
которые светились огоньками меж сосен и вполне годились для того, чтобы я
мог поместить в одном из них героя будущего, пока еще не написанного
рассказа.

"Поэты лгут", - сказал один из первых философов. Похоже, что мнение,
будто все реальное сопряжено с дурными обстоятельствами и скверными
событиями, бытует уже с незапамятных времен; реалистичным же искусством,
соответственно, считается то, которое имеет своим основным и главным