"Олег Хандусь. Кобра " - читать интересную книгу автора

ИПП (индивидуальный перевязочный пакет - бинты и вата), и захватил с собой в
лагерь, когда дали отбой и взвод направился по тропе вдоль пересохшего
русла.
Постепенно паренек стал свидетелем, как один за другим из яиц
вылуплялись змееныши, хотя бы один раз в день выбираясь к отдаленному
кургану-пустыннику, куда он перепрятал гнездо. Приносил сгущенное молоко,
немного кипятку и крышку от котелка, в которой разводилось питье. Сам
присаживался рядом на бугорке. Тем временем солнце садилось. Обычно он
приходил туда после ужина и до вечерней поверки возвращался в лагерь. Но
накануне той ночи случилось иначе: не успев даже присесть и разуться, он
уловил движение на песке, обернулся и замер. Из-за спины, приподнимая
открылки и при этом словно стелясь по песку, подползала кобра. Особенно
поражали ее размеры и движения мощных изгибов. Она заняла агрессивную стойку
и лишь неистово разевала пасть, водя плоской мордой из стороны в сторону,
малейшее движение могло стать последним!
Потом зашло солнце, стало свежее и постепенно начинало смеркаться. В
тот вечер дембеля готовились отпраздновать сто дней до приказа, и он
отчетливо услышал со стороны ПХД (походная кухня и прилегающее хозяйство)
негромкие оклики, шум: доставались из потаенных мест канистры с бражкой,
консервы, чай и хорошее курево. После отбоя должны были состояться
традиционные посиделки с гитарой и со всеми делами; и он понял: если даже во
время поверки заметят его отсутствие, то сержанты-деды постараются скрыть и
не придавать тому значения, решив, что он задержался у земляка, а потом и
вовсе забудут.
Когда стемнело, змея свернулась кольцами на теплом песочке; ее изгибы в
свете луны отливали зелено-фиолетовыми отблесками; голову она отвернула так,
что виднелись лишь очки, но стоило солдату не то чтобы шевельнуться, только
подумать об этом, сразу появлялись признаки агрессивности! Кобра делала
предупредительный выпад, громко шипела и вскидывала открылки, как огромная
бабочка, и еще долго раскачивалась в ритуальном танце... То был гипноз,
пляска смерти... На рассвете вдруг уползла.
Он возвратился в лагерь уже наутро, когда опустились "вертушки" и
десантники прочесывали ближние кишлаки; ничего не понимая, ходил по
палаткам, но видел везде лишь трупы и кровь. Проступок его мог быть расценен
по всей строгости военного времени как самовольное оставление части, но
свидетелей не осталось, а его объяснения походили на бред. По словам
санитаров, если он и говорил о чем-то в первые дни, то только о змеях;
сочинял небылицы о спасенном в пустыне младенце; уверял, что знает, откуда у
кобры очки и чему они служат; и будто бы все это имеет отношение к
ненаписанным страницам одной важной книги, но сам он пока не знает какой.
Вообще он держался отстраненно и замкнуто, когда пару раз мы с ним
оказывались вместе в курилке, где низенькие скамеечки на вкопанных чурбачках
образовывали незамкнутый шестиугольник; ямка в песке для плевков и окурков;
вместительная коробка с тем же самым песком и надписью: "Место для курения".
Дальше извилистая тропинка вела к одноместной кабинке, давно покосившейся и
мало кем посещаемой, - на этом территория санбата заканчивалась...