"Александр Ханин. Рота, подъем! (Воспоминания старшего сержанта) " - читать интересную книгу автора

- Не надо мне такого счастья, - отшатнулся я от нее. - Я как-нибудь
переживу.
- Не бойся, - рассмеялась необидчивая девушка. - Я пошутила. Но
ТАКАЯ форма...
Позже оказалось, что военком не разбрасывался припиской в десант.
Из двух классов нас было приписано всего двое. По одному человеку из
класса.
Жизнь вернулась в свое обычное русло. Военкомат нас больше не тревожил
и, только поступив в институт, вставая на учет, я на минуту вспомнил о
приписке, о которой тут же забыл.
Институт внес свою лепту. Все мужчины института автоматически являлись
дружинниками или оперотрядниками. Явка на дежурства была обязательна,
пропустившие два наряда вылетали из ВУЗа, но я в первый месяц столкнулся с
оперативником из отдела ОБХСС и согласился помогать отделу. Мы бегали за
спекулянтами и валютчиками, стараясь, как комсомольцы. Мы противопоставляли
себя спекулянтам, которые толпились на входе в здание института. Импортные
шмотки мгновенно исчезали из рук жуликов времен начала перестройки при нашем
появлении. Мы казались сами себе большими и взрослыми. Учеба шла кое-как.
Часть "хвостов" и не сданных лабораторных работ нам прощали за активную
общественную деятельность, кое-что приходилось пересдавать. Два раза в
неделю группа задержания тренировала молодых помощников, часть из нас
выделилась в отдельную спец. группу при районном ОБХСС. Мы ходили обедать в
милицейскую столовку, слушали байки и истории, сидели часами в кабинетах
оперативников и очень сдружились. Я отказывался от предложений городского
УБХСС перейти к ним, оставаясь верным своим друзьям.
Однажды я пришел домой и на вопрос мамы, где то, что она попросила меня
купить, спокойно бросил:
- В дипломате.
Мама полезла в мой дипломат, где мусора было больше, чем учебников и
вдруг вскрикнула:
- Что это? Что это такое?
Крик был такой, что отец вскочил с табуретки. Мы вбежали в комнату.
- Что это? - показывая на металлический предмет в виде фляжки, от
которого тянулись провода, спросила мама.
- Рация.
- Откуда?
- Выдали... Портативная рация. А что?
- Кто выдал? Где ты ее взял? - волновалась моя аидише-мама.
- В милиции, для спец.оперотряда. Я сдать сегодня не успел, теперь
батарейки сядут.
- Отец, - твердо сказал мама, - твой сын хочет быть милиционером.
Он хочет прыгать через голову и стрелять из пистолета.
Почему я обязан был выполнять исключительно эти функции, в мою горячую
голову не укладывалось. Для меня работа оперативника заключалась в другом,
но спор на тему обучения юриспруденции и возможности работать в ОБХСС, имея
только высшее экономическое образование, ни к чему не привел. Юношеский
максимализм сложно чем-то оспорить. В диалоге я стоял на своем. Отец махнул
рукой, назвав меня идиотом, мама вышла вслед за ним, причитая, что она не
понимает, как я могу хотеть быть милиционером. Я не имел большого желания
быть оперативником, мне не грезились погоны полковника или дедуктивный метод