"Хельмут Ханке. На семи морях: моряк, смерть и дьявол (Хроника старины) " - читать интересную книгу автора

это оказалось нетрудно, поскольку экипаж "Сан-Антонио" и без того не находил
особого удовольствия в подчинении "благородным" капитанам, руководившим
мятежом.
Теперь и главарю зачинщиков Хуану де Картахене, командиру корабля
"Консепсьон", не оставалось ничего другого, как капитулировать. Так хитрость
и счастливые обстоятельства помогли Магеллану навести порядок в эскадре.
Теперь необходимо было для устрашения остальных строго наказать виновных,
иначе следующий мятеж не заставил бы себя ждать. Ведь экспедиции впереди
предстояли еще большие испытания и лишения, чем до сих пор.
Заседание суда из этих соображений было начато устрашающим актом: перед
всеми экипажами, выстроенными широким полукругом, был четвертован труп
Мендосы. Эта смертная казнь после смерти не имела, конечно, никакого
значения для давно уже бездыханного преступника. Но смысл этого широко
практиковавшегося в те времена действа был в том, чтобы не дать наказанному
воскреснуть при втором пришествии.
Второй предводитель заговорщиков, Хуан де Картахена, по решению суда
был высажен на берег (позднее "Сан-Антонио", дезертировавший из эскадры,
снова взял его на борт). Такое сравнительно легкое наказание Картахены
объясняется, видимо, его капитуляцией.
Тем ужаснее была казнь капитана Гаспара де Квеса-ды. Магеллан не
удовольствовался повешением его на рее флагманского корабля. Он заставил
слугу Квесады, который был ему молочным братом, отрубить голову своему брату
и господину. Лишь при этом условии слуге была дарована жизнь.
Вся эта дьявольщина без промаха била в цель. Люди затаили дыхание,
когда они поняли, что здесь происходит. Однако у них не было времени
размышлять об этом: сорок человек, главным образом матросов, закованных в
кандалы, уже тащили на эшафот. Среди них был и кормчий баск Хуан Себастьян
Элькано, приведший впоследствии единственный уцелевший корабль эскадры на
родину. Когда первый из них положил голову на плаху и палач занес уже меч
для удара, вперед вышел Магеллан с поднятой рукой.
Генерал-капитан обратился к присутствующим с короткой речью, в которой
бичевал трусость и робость перед великими свершениями человечества. Затем он
помиловал приговоренных к смерти: потребность в людях была огромная, каждый
человек был на счету. Где бы он нашел им замену? Однако об этом он,
естественно, умолчал. Зрители, глубоко тронутые этим судебным спектаклем,
бурно выражали свое одобрение. С этого дня Магеллан стал для них своим, и
горе тому, кто еще раз осмелился бы поднять на него руку!
Эти примеры - свидетельство того, что раздоры на корабле могут
возникать из-за довольно разнообразных причин. Однако и здесь в основном
борьба идет за то же самое, за что борются труженики других профессий, - за
лучшие условия труда и жизни и достойное человека обращение.
В прежние времена, когда капитан во время дальнего плавания не имел
связи с судовладельческой компанией, его власть была почти неограниченной.
Вследствие этого во Франции его называли "maitre apres dieu" - "первый после
бога". Но в этой сверхконцентрации власти заключалась всегда и опасность
злоупотребления ею. Лишь немногие капитаны уважали в членах экипажа
человеческое достоинство и были справедливы. Иные же своим произволом и
корыстолюбием превращали жизнь экипажа на корабле в ад. Простой матрос был
бессилен противостоять произволу капитана, поскольку за ослушание полагалось
строгое наказание. Для защиты от злоупотреблений властью имелось только одно