"Кристин Ханна. Надеюсь и люблю " - читать интересную книгу автора

надеждой на то, что застанет ее сидящей на подушках и улыбающейся... Но она
выглядела еще хуже, чем вчера. Правая сторона лица распухла до
неузнаваемости. Оба глаза были скрыты под набрякшими веками. Из носа
по-прежнему торчала пластиковая трубка, а уголки губ скорбно опустились. На
подбородке застыл след от слюны, которая за ночь собралась в большое пятно
на наволочке. Тонкое одеяло было подоткнуто выше груди; Лайем вспомнил, что
так заворачивают мертвецов.
В этот момент подошла бригада врачей. Они внимательно исследовали ее,
проверили все показатели приборов, переговариваясь между собой. Лайем
терпеливо ждал, стоя за их спинами, пока его любимая жена подвергалась
осмотру.
"Если честно, Лайем, то мы не понимаем, почему она до сих пор не
приходит в себя", - казалось, говорили они.
Здесь собрались лучшие доктора страны, и никто из них не мог сказать
ничего определенного. Они действительно оказались в тупике. Оставалось
только ждать и надеяться. Молиться, чтобы она прожила еще один день, потом
еще один. И вдруг очнулась...
Хотя Лайем не ожидал никакого чуда от медицины, он все же надеялся на
чудо... Может быть, операция - единственное спасение. Лучше, чем ничего...
Когда Лайем в следующий раз посмотрел на часы, было одиннадцать утра.
Через щель в шторах он увидел розовый луч солнца.
Настало время, чтобы сказать детям... хоть что-то.
Он медленно направился в холл.
Что за черт! Как будто все ожидание мира сосредоточилось в этом месте.
Лайем вдруг понял, что теперь каждая комната для его детей обращена в
комнату ожидания. Даже дома ощущение пустоты не будет покидать их. Незанятое
место за столом, плед в углу дивана в гостиной перед телевизором...
Лайем помедлил перед тем, как войти в ту комнату, куда проводила его
детей сестра. Здесь было достаточно места для того, чтобы собраться всей
большой семьей в случае прощания с усопшим. Все вокруг раздражало
безупречной белоснежностью, в стенных нишах стояли деревянные кресла, на
столиках лежали Библии и журналы с рекламами похоронных агентств. На стене
громко отсчитывали время электронные часы.
Джейси стояла спиной к остальным, глядя в окно. Казалось, она
внимательно изучала парковочную стоянку, но Лайем сомневался, что она видит
перед собой что-либо, кроме бескровного лица матери на фоне песчаного
манежа.
Брет свернулся калачиком на диване, как зародыш в утробе матери,
засунув палец в рот и зажмурившись. Одному Богу было известно, что он видел.
Лайем призвал на помощь все свое мужество.
- Привет, ребята, - сказал он и не услышал своего голоса. На какой-то
миг ему показалось, что он вообще не смог выдавить из себя ни звука.
Джейси резко обернулась. Ее длинные темные волосы, обычно уложенные по
молодежной моде, ниспадали на плечи. На ней были пестрые брюки и свитер не
по размеру. Глаза заплаканы, следы от слез еще не успели высохнуть. В темных
расширенных зрачках застыл немой вопрос.
- Она жива, - сказал Лайем.
Джейси зажала рот дрожащей рукой. Лайем видел, каких усилий ей стоило
не расплакаться перед младшим братом.
- Слава Богу!