"Кристин Ханна. Надеюсь и люблю " - читать интересную книгу автора

полудня. Отец до полуночи оставался в больнице, у него был трудный пациент,
поэтому теперь он хочет отоспаться. Только мать, наверное, встанет рано и
пойдет в конюшню, чтобы приготовиться к выезду ровно в шесть.
Он нажал на кнопку, и на циферблате его часов высветилось 5:49.
Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он преодолел последний марш.
Пробираясь на цыпочках через кухню, он включил кофейник (пусть будет еще
один сюрприз!) и направился к входной двери, которую открыл, стараясь не
скрипеть.
На крыльце он остолбенел от страха, потому что увидел перед собой
черную фигуру. Но уже через мгновение вспомнил, что это чучело фермера с
тыквенной головой, которое они с мамой сделали накануне. Запах свежей соломы
еще не выветрился, хотя прошли почти сутки.
Брет промчался мимо праздничных декораций и бросился вдоль по дороге.
Возле пустующего домика для гостей он резко свернул вправо, прошмыгнул между
второй и третьей жердями загороди и стал карабкаться вверх по склону
пастбища. Одинокий луч восходящего солнца освещал огромную двухэтажную
конюшню, выстроенную дедом. Брет всегда испытывал благоговейный страх перед
этим великим человеком, именем которого названы улицы, дома и горные вершины
и которому некогда принадлежал весь Ласт-Бенд.
Сколько Брет себя помнил, легенды о приключениях его деда передавались
из уст в уста, и мальчику очень хотелось быть похожим на него. Вот почему он
поднялся сегодня так рано: надо во что бы то ни стало доказать матери,
которая слишком сильно опекает его, что он вполне может отправиться к
водопаду Ангела один и верхом.
Брет нащупал металлическую задвижку и открыл дверь. Ему всегда нравился
этот теплый запах, запах соломы и кожи, который странным образом напоминал
ему о матери.
Лошади беспокойно затоптались в стойлах, ожидая, что их станут кормить.
Брет зажег светильник и направился в угол, где лежала упряжь. Он попытался
снять со стены седло матери и дважды уронил его, прежде чем приспособился к
весу. Звякая подпругой, он медленно двинулся к стойлу Серебряной Пули.
Здесь он остановился как вкопанный. Лошадь показалась ему огромной,
намного больше, чем накануне при свете дня.
А вот дедушка ни за что бы не струсил...
Брет набрал полную грудь воздуха и смело открыл дверцу.
Невероятного труда стоило ему забросить седло на спину лошади, но он
справился. Более того, ему удалось даже затянуть подпругу. Может быть, не
совсем так, как следовало, но достаточно, чтобы удержать седло.
Брет вывел кобылу на середину манежа. Его сапоги утопали в пыли по
щиколотку. Фонари отбрасывали на стены причудливые тени, но мальчик совсем
не боялся. Эта магическая атмосфера напоминала ему о грядущем празднике.
Пуля тряхнула головой и громко фыркнула, переступая с ноги на ногу.
- Тихо, малышка, - сказал Брет, стараясь подавить в себе страх. Именно
так его мать всегда обращалась к животным. Она говорила, что лаской и
терпением можно заставить слушаться самого упрямого и норовистого коня.
Вдруг дверь конюшни дрогнула и с громким скрипом растворилась.
В проеме стояла мать. За спиной у нее поднималось солнце. Робкие лучи
окрашивали ее волосы в пурпурный цвет, и казалось, что они вспыхивают ярким
пламенем. Брет зажмурился. Он не видел лица матери, но отчетливо видел ее
силуэт и слышал стук каблуков по утрамбованной земле. Она вошла,