"Стивен Хантер. Мастер-снайпер" - читать интересную книгу автора

передачу - возможно, самый счастливый момент в его жизни, - и сейчас он
воспользовался блеском этого момента, чтобы закрыться им, как щитом, от
вызывающего панику воспоминания.
Он припомнил, как объект вынырнул из полуденной пыли стадиона; это было
неправдоподобно - громоздкий неуклюжий предмет, который, казалось, исчезнет,
даже если и сумеет пройти через лежащий на его пути барьер мельтешащих рук.
Единственной причиной, почему мяч полетел в руки к Литсу, было то, что
правый полузащитник, который должен был сопровождать Рида в зону противника
для победного удара, каким-то образом потерял с ним связь и защитник,
здоровый глупый парень по имени Линдмейер, принял единственное очевидное
решение: передать мяч первому попавшемуся ему на глаза парню в алом. Литс
видел, как мяч приближается к земле, каким-то чудом минуя полдюжины
тянущихся к нему рук. Он совсем не помнит того момента, когда поймал мяч, он
помнит только ощущение, как прижимает его к груди, а люди прыгают на него
сзади. Позже он пришел к выводу, что, должно быть, схватил мяч в прыжке,
бросив вызов гравитации, и что его обычно нерасторопные пальцы, неуклюжие,
грубые создания, приобрели в этот ответственный момент такую физическую
ловкость, какой он не мог себе и представить. Но в тот волнующий момент он
ничего этого еще не осознавал: он чувствовал только переполняющую его
радость и ощущал спиной толчки других игроков.
Литс взял еще одну сигарету "Лаки". Поправил свою настольную лампу
(должно быть, сдвинул ее, когда вскакивал со стула) и принялся искать
пепельницу среди разбросанных карандашей, свернутых в трубку немецких
оружейных инструкций, старательных резинок, частей разобранных затворов,
чашек холодного чая и капель от кашля - Роджер, его сержант, несколько
недель назад подхватил простуду. "Что же я ищу? Пепельницу, пепельницу".
Литс вытащил ее из всего этого хлама как раз в тот момент, когда пепельный
столбик на кончике его сигареты рассыпался в серую пыль, покрывшую стол.
Его кабинет располагался на верхнем этаже ничем не примечательного
здания в Форд-плейс, недалеко от Блумсбери-сквер. Снабженная холодной водой
квартира, которую в двадцатых годах переделали для коммерческого
использования и с этой целью сломали все лишние стенки и установили
подъемник - нет, лифт, лифт, лифт! он все время забывает это слово! -
который все равно никогда не работал. Крыша протекала. Центрального
отопления не было, а Роджер постоянно забывал заправить углем обогреватель,
так что здесь всегда было холодно, и каждый раз, когда Фау-2 или
самолет-снаряд падал где-нибудь в районе десяти квадратных миль, что в эти
дни случалось довольно часто, пыль поднималась столбом и, оседая, покрывала
все вокруг.
Литс склонился над немецким документом и сощурился, словно нанизывал на
нитку бисер. Безжизненная поверхность документа не являла собой ничего
нового. Или же являла? Наклонив листок под углом к свету, он разглядел на
бумаге два слабых значка. Кто-то с большим усердием поставил штамп на
оригинал. Здесь, на самой нижней копии, остались только слабые следы этого
энтузиазма, слабее, чем водяной знак. Чтобы вытащить на поверхность это
изображение, англичанам непременно пришлось бы воспользоваться какими-нибудь
фокусами из репертуара Скотланд-Ярда. Однако Литс, вспомнив одну из
бойскаутских хитростей, положил листок на стол и начал мягким свинцовым
карандашом заштриховывать неровность, оставленную штампом, действуя так
нежно, как будто гладил внутреннюю поверхность женских бедер. Если точнее,