"Элизабет Херинг. Служанка фараона " - читать интересную книгу автора

И вот в один прекрасный день я отдыхала у источника, в тени
кустарника, где укрылись и гуси, так как солнце стояло высоко и воздух
дрожал от зноя. Вдруг я услышала какой-то жалобный звук. Он нарушил тишину,
стоявшую в полуденные часы над землей, и был так настойчив и необычен, что
я очнулась от дремоты и вскочила на ноги. Звук доносился со стороны канавы
Я подождала немного, не станет ли снова тихо, но голос жаловался, скулил,
причитал, как будто кто-то очень несчастный просил о помощи в беде. Со мной
творилось нечто странное. Будто неведомая сила несла меня навстречу этому
воплю. Посмотреть, кто же кричит! Помочь! Но с не меньшей силой меня тянуло
обратно. Что, если то жуткое, что напало на другого, тронет и меня? Прочь!
Скорее прочь!
Этот разлад я потом еще не раз ощущала в своей жизни, когда что-то
темное, невидимое, незнакомое, казалось, подбирается ко мне, и каждый раз,
как и тогда, победу одерживало желание пережить необычное, узнать нечто
особенное.
Я со всех ног бросилась к канаве, а мои пернатые друзья, громко
гогоча, отправились следом за мной. Сердце мое замирало.
Быть может, я и не добежала бы до цели и повернула с полпути назад,
если бы крик не прервался так же внезапно, как и возник. Тогда я призвала
на помощь все свое мужество и, сама не знаю как, подошла к краю канавы. Там
я увидела, что под одним из деревьев лежит большая обезьяна.
Может, она упала сверху? Но разве обезьяны падают с деревьев? Я
осторожно приблизилась к ней. Она не шевелилась. Из ее плеча торчала
стрела.
Обезьяны причиняли много вреда на полях дурры, и Параху приказал
своим людям стрелять в них отравленными стрелами. Вероятно, эта тоже
погибла от такой стрелы. Я уже ничем не могла помочь обезьяне и
повернулась, чтобы уйти, но вдруг заметила, как что-то на ней шевелится.
Это был малыш! Он крепко вцепился в шкуру матери и как раз поднял голову. У
него были живые глаза, и он смешно поводил носом. Затем он снова прижался к
груди матери, и вскоре опять раздался тот же жалобный стон.
Тогда я собралась с духом, подошла и схватила зверька за загривок. Я
боялась, что он уцепится за шкуру мертвой матери и не захочет ее выпустить.
Однако мне удалось - легче, чем я думала, - оторвать его от холодной
материнской груди и взять на руки. Малыш сразу же крепко обхватил меня за
шею, даже сделал мне больно. Так я принесла маленькую обезьянку домой.
Мать хотела отобрать ее у меня, ибо ее вовсе не радовала мысль
делиться нашей скудной едой еще с одним существом. Но я так жалобно
плакала, что она в конце концов разрешила мне оставить малыша. Вероятно,
она втайне надеялась, что он скоро погибнет, так как он был совсем
маленький, а ведь даже человеческое дитя трудно выкормить без матери. Но я
разжевывала зерна дурры и финики и кормила его. И он вырос, стал красивым
самцом и очень привязался ко мне.
Я обучила его некоторым фокусам. Вскоре он уже умел вставать на
задние ноги и ходил так забавно, будто канатоходец по канату. Он колол
камнем орехи пальмы дум, прыгал через мои вытянутые руки и приносил назад
все палки, которые я бросала. Он стал всеобщим любимцем, и даже Ити
смотрела сквозь пальцы на его дурачества. Но однажды я на него разозлилась
и здорово поколотила за то, что он задушил гусенка. Едва я его выпустила,
как он убежал, и я уже думала, что он больше не вернется, и раскаивалась в