"Даниил Хармс. Дневниковые записи" - читать интересную книгу автора

лечится. Мы походили по выставке. Я был, по-моему, мало интересен. Я
проводил ее до трамвая и пошгл домой. На Невском встретил Малевича, потом
встретил Кельсона.123
Я пообедал и поехал к Житкову, где был Олейников и Заболоцкий, и
какой-то агроном Иван Васильевич из Одессы. Олейников стал теперь прекрасным
поэтом, а Заболоцкий печатает свою книжку стихов.124
Обратно шел с Олейниковым пешком, как обыкновенно, и домой пришел в
час. ...

--

Уже вторник, 22 ноября, 1 ч. 20 мин. по астрономическому времени и 2
часа 20 минут по гражданскому.
Я только что записал все это в дневник, как вдруг потухло
электричество, что за последнее время бывает очень часто. И уже эти строки я
дописываю при свече. Пора спать. Я неправильно живу. Я ничего не делаю и
очень поздно ложусь спать. Немного скучно, что порвал с Esther. я все-таки,
как она ни противоположна мне по характеру и воспитанию своему, люблю
Esther.

--

Сегодня я очень поздно встал. Я встал в половину четвертого. Лежа в
кровати, я звонил по телефону своим разным знакомым. Борис Степанович обещал
мне достать пуделя. И вот, по этому поводу, я звонил в Институт мозга, где
этот пудель якобы находится. Но так ничего и не вышло. Дело откладывается на
завтра.
Мне позвонил Маршак и просил прийти сегодня, а я обещал уже быть у
Пантелеева. А Маршаку нельзя отказать, потом его долго не застанешь.
Придется съездить к Алексею Ивановичу днем.
Я звонил Алисе Ивановне. Завтра концерт этого органиста. Я обещал
достать билет Frau Ren. Но что делать, у меня нет денег, а как достать
билет через Ивана Ивановича?125 После Курска я еще не видал его.
Думал я также и об Esther. Даже чуть сам не позвонил ей. Но когда стал
человеку противен, то с этим ничего не поделаешь. Теперь-то уж мы с Esther
разошлись навеки. Хотя что-то в душе подсказывает мне, что мы еще сойдгмся
как следует.

--

Под вечер я поехал к Пантелееву. Там пил много вина. Был там и Боба, и
Белых126 с братом, и еще какие-то молодые люди. А к Маршаку я так и не
пошел. Боба ночевал у меня. Мы легли поздно спать, был уже шестой час ночи.


23 ноября 1932 года.

Среда. Во сне видел, будто у меня Эстер. И вот мы раздеваемся, ложимся
в постель, а тут приходит Введенский и тоже раздевается, и ложится с нами, и
лежит между нами. А я злюсь на его бестактность и от злости просыпаюсь. И