"Евгений Харин. Zвуки Времени " - читать интересную книгу автора

моря" - "К долгожданной гитаре..." Ко всему этому изредка попадалось нечто
много раз перезаписанное и от того почти непонятное, но вызывающе модное под
общим названием БИТЛЫ.
Был короткий период в конце шестидесятых, когда по советскому радио
включали песенки Биттлз, и я помню, каким шоком для моих ушей была их
музыка. Слухи о битлах и битломании глухо доходили до нас, и некоторые, на
сколько могли, отращивали волосы, с чем жестоко боролись учителя.
Как и все тогда, я был убежденным ленинцем, но даже беглое знакомство с
трудами классиков марксизма-ленинизма пробудило во мне некоторое сомнение в
отношении окружающей советской действительности. Многое в ней было далеко от
идеалов коммунизма.
Некоторых преподавателей я раздражал. "Не понимаю, как можно учиться по
одному предмету на пять, а по другому на... кол!" - учительница русского
языка и литературы Надежда Петровна. "Уберите от меня этого Волосатого!
Видеть его не могу!" - учительница истории
Мира Ивановна. После этого в притихшей аудитории она, как видно, в
утешение предрекла мне не простое, но славное будущее: "Вот из таких часто
выходят герои..." Класс это замечание принял близко к сердцу.
А Волосатый перебрался на камчатку.
В мае, в конце генеральной репетиции, когда всю школу тренировали на
поле стадиона в слаженном выполнении простеньких физкультурных движений,
директор Минин предупредил в рупор: "Если ты, Харин, не пострижешься, - на
спортивный праздник лучше не приходи!"
Он не пришел.
Вдобавок к этому за мною числилось множество иных прегрешений. В
частности: подкидывание на диспуте полит клуба "Алый Парус" провокационных
вопросов о семье при коммунизме; издевательства над соперником на школьном
КаВээНе; вечные скептические ухмылки и тому подобное.
Накануне выпускных экзаменов наш любимый классный руководитель физик
Филипьев демократично предложил классу поставить мне "НЕУД" за поведение, но
одноклассники после минутной оторопи отстояли оппортуниста, и тот отделался
туманным "удом". Все остальные получили приличное "прим". Впрочем, школа Л
9, где я пребывал последние два года, выгодно отличалась от иных учебных
заведений города - там не было Военного Дела. То есть, учащихся мужского
пола не принуждали ходить на занятия в темных костюмах с галстуками и
прическами "под полу бокс". Не заставляли раньше времени вышагивать строем
по двору и натягивать противогазы, разбирать на скорость учебные автоматы и
с тоской перечислять ужасные поражающие факторы ядерного, химического и
бактериологического оружия в немыслимых количествах накопленного по всему
миру.
Почти единственный в классе я не вступил в комсомол - они не
настаивали, а я не просился. В те времена это вызывало немые вопросы в
отделе кадров, а в 1-ом отделе (КГБ) таких наверняка заносили в особый
списочек. В армии, где почти все поголовно числились в членах, кривоногий
старший сержант с фамилией Михалев (как у героя популярного в ту пору фильма
"Сотрудник ЧК"), еще более страшный от угревато рябой физиономии, входе
наигранно задушевной беседы вынудил меня написать заявление. Но всякий раз
вереница провинностей отодвигала грехопадение в светлую даль неизбежного
дембеля.
Правда, если быть до конца честным, тогда я еще не был столь твердым в