"Зоя Гаррисон. Большое кино " - читать интересную книгу автора

времени отдохнул главный инструмент - язык. Все это время его пальцы
неустанно исследовали ее изнутри, словно пытались нащупать во влажной тьме
загадочные письмена. Иногда тьма содрогалась, и она принималась биться над
ним как одержимая, но он снова подчинял себе ее скользкое тело, получая в
ответ хриплые похвалы.
Потом они, не сговариваясь, поменялись ролями: он превратился в
наставника, она - в покорную ученицу. Он поднял ее, перенес на ложе и лег,
насадив ее на свое копье, как на вертел.
Она обхватила его ногами и позволила ему опускать и приподнимать ее,
словно куклу, предназначенную единственно для его услады. Когда скомканные
шелка осветила заря, он встал, а она осталась лежать распластанной, как
тряпичная кукла, брошенная кукловодом.


***

Следующие две недели он, как щенок, следовал за ней по пятам. Меньше
всего ему хотелось возвращаться в Америку и браться за учебу.
- Скоро начнется война. Отец говорит, что я не вернусь сюда, пока она
не кончится. Это может продлиться годы!
- Тем лучше.
- Ноя должен остаться здесь! Мое место - рядом с тобой. - Поддев
носком ботинка песок, он обиженно покосился на море, чувствуя, как на глаза
наворачиваются слезы.
Негромко засмеявшись, она взъерошила ему волосы:
- Ты чудесный юноша, в Америке у тебя не будет отбоя от девчонок.
- Мне не нужны американские девчонки. Я хочу тебя!
- Это ты сейчас так говоришь. Придет время, и ты поймешь, что я была
права.
В день отплытия он явился к ней:
- Ты будешь мне писать?
- Только если напишешь первым. И не забывай рассказывать про твоих
американских подружек.
- Подожди, вот разбогатею, вернусь сюда и построю дворец для твоих
скульптур.
- Зачем он, дворец! - ответила она со смехом. - Все, что мне
требуется, - это покой, и я обрету его, когда ты от меня отвяжешься.
Поторопись, не то опоздаешь на корабль.
Он был так жалок в школьном пиджаке, с теннисной ракеткой в руках... У
нее словно что-то оттаяло в сердце. Она вынула из шкатулки с
драгоценностями маленькую зеленую черепашку из французской эмали.
- У вас с ней глаза одного цвета. Храни ее в память обо мне.


***

Война все никак не начиналась, и ему разрешили приехать домой на
летние каникулы. Увы, ковры, подушки, шелка оказались свернутыми. Она
надела мужские брюки и рисовала обнаженного юношу-араба, сидящего на
пыльном дощатом помосте. Мужские подтяжки подчеркивали округлость ее