"Михаил Харитонов. Моргенштерн" - читать интересную книгу автора

Потом ей дали синий загранпаспорт, тоже с новой мордаськой. Вручили
портмоне. В отделении с прозрачным кармашком была всунута фотография (Яна,
какой-то незнакомый мужик, незнакомая старая женщина с ведром - всё это на
фоне бревенчатой стены). В другом кармашке лежало восемьсот баксов мелкими,
кредитная карточка Visa Gold и авиабилеты. Отдельно выдали пакет с
какими-то специальными документами и объяснили, что в нём. Яна запомнила
только слово "мультивиза".
Потом ей совали какие-то бумаги, на которых галочкой было помечено
место, где подписываться. Яна ставила и ставила подписи, пока бумажки не
кончились.
Зачем ей вдруг понадобилось домой, она и сама толком не понимала. Тем
не менее, она устроила две истерики - сначала седому, а потом по телефону
Марковне. Марковна выругала её по-чешски, но заехать разрешила.
Мужик довёз её до места, но выходить из машины не разрешил. Отобрал у
неё ключи от двери и пошёл проверять квартиру. Через десять минут вернулся,
молча кивнул. Яна шмыгнула носом и побежала к себе.
Лифт не работал, на шестой этаж пришлось переться пешкодралом. Яна
некстати вспомнила, как однажды ей пришлось проделать этот путь с Германом:
у того были проблемы с сердцем, так что на каждой лестничной площадке
приходилось стоять минут пять, ожидая, пока её любовник не справится с
одышкой. В постели у него имелись те же проблемы, поэтому он всё делал
нежно и неторопливо. Девушке это безумно нравилось, пока она случайно не
узнала причину. Кажется, с тех самых пор объятия Геры стали для неё
пресными.
Н-да. Из-за такой вот ерунды.
Дома было всё как обычно. Яна стояла посреди комнаты и пыталась хоть
что-то почувствовать: в конце концов, неизвестно, вернётся ли она сюда
когда-нибудь, скорее всего нет, надо же это как-то пережить. Но внятного
переживания не получалось. Вещи упорно не хотели прощаться.
Якуба в горшке. Два пустых футляра из-под дорогих ручек.
Часы-калькулятор, отстающие на сорок минут. Позапрошлагодний перекидной
календарь ОАО "Благовещенский арматурный завод", некогда презентованный ей
Яковлевым на восьмое марта. Студенческий билет, подложенный под ножку
стола. Бумажка, сорванная с какой-то дорогой тряпки, да так и оставшаяся.
Два носовых платка, студийные наушники, покрытый пылью томик Розанова
"Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови". Пачка
патриотических газет - их ей носил национально озабоченный Гера. Брошюра
"Вымирание русского народа", и там же заляпанный шоколадом корешок сборника
"Этнические проблемы в современной России". Компакт-диск с курехинской
"Оперой богатых". Пакет, набитый обёртками от кассет. Вертушка с засохшими
гелевыми ручками и ластиками, украшенная длинной висучей цепью из скрепок.
Сверху - сувенирный швейцарский нож, подаренный Герой вместо букета: они
тогда только начинали встречаться, Гера церемонно дарил ей розы на длинных
стебельках, однажды он забыл купить цветы, и она сочла нужным
рассердиться...
Ах да, вот что. Пистолет. Его, наверное, нельзя здесь оставлять.
Она с трудом вспомнила, куда именно она его засунула. Пистолетик
оставил ей бывший муж - возможно, не без задних мыслей. Задние мысли у неё
бывали, особенно когда начались проблемы с этим самым. Так что она прятала
пятизарядную дамскую безделицу от греха подальше. В конце концов, она