"Михаил Харитонов. Горлум и Ласталайка" - читать интересную книгу автора

столом, разворошил рукописи. Жалобно звякнула бронзовая линейка.
На пороге стояла босая, насквозь промокшая девушка в узеньких шортиках
и закатанной на животе майке с надписью "Who killed Bamby?". У её ног
лежала огромная бесформенная сумка.
- Я промокла, - заявила девушка совершенно будничным голосом. Вошла.
Осмотрелась. Подобрала сумку, бросила у порога.
- Дверь только закройте, - проворчал профессор.
Девушка с шумом захлопнула за собой дверь.
- У вас тут миленько, но тесно, - сообщила она, пытаясь отклеить от
щеки мокрую прядь цвета воронова крыла. - Можно, я сниму майку? Ненавижу
мокрое.
Толкиен подумал, потом кивнул.
- Там у меня сиськи, - предупредила девушка, закрывая за собой
дверь. - Можете отвернуться. Или посмотреть хочется?
- Я ещё помню, что это такое, но давно не числю в списке интересов, -
усмехнулся Толкиен, разглядывая девушку. Без интереса, но внимательно - как
невычитанную корректуру.
- Врёте, - заявила гостья, - Все вы, старые хрычи, одинаковые. Только
бы на молодые дойки попялиться. Ну и ладно. Нате вам.
Она стянула майку через голову. У неё была маленькая грудь с
остренькими, съёжившимся от холода коричневыми сосочками, торчащими чуть в
разные стороны, как рожки.
Потом, испытующе взглянув на профессора, девушка расстегнула шортики.
- Это... тоже... мокрое, - сочла нужным она объясниться, прыгая на
одной ноге и с трудом выдирая другую из сбившегося комка мокрой ткани, -
не... ненави... жу... ой! - она взмахнула руками, ловя равновесие, и звонко
шлёпнула ладонью о покосившийся книжный шкаф. Сверху зашуршало, и с верхней
полки слетели два пожелтевших листочка какой-то старой рукописи. Девушка
выхватила из воздуха один листок, просмотрела. В недоумении свела брови.
- Бросьте, - не меняя тона, сказал профессор. - Это не то, что вас
может заинтересовать.
- Откуда вы знаете? А, ну да, к вам же постоянно лезут. Поклонники,
да? А чего вы сидите, когда дама стоит? У вас в Англии так не принято, -
она переступила ногами, выбираясь из своей одежды. Потом вытерла об неё
ноги.
- Тут вроде чисто, - извиняющимся тоном сказала она, - а я с ногами
грязными. Ну так можно сесть?
- Вы умеете делать кофе? - спросил Толкиен, и, не дожидаясь ответа,
встал, и начал возиться со спиртовкой.
- Ненавижу кофе. То есть кофе люблю, готовить ненавижу. У меня всегда
пенка убегает. Зато я умею жарить цыплят. Я родилась в штате Кентукки. Это
такая дыра... А вы ведь, наверное, сноб и шовинист. Не любите американцев.
У нас нет культуры? Нет интересных людей, да?
- Ну что вы... Я уверен, что в Америке есть великое множество умных,
интересных, и в высшей степени культурных людей... Просто они слишком
хорошо воспитаны, чтобы быть заметными широкой публике, - спокойно ответил
профессор, осторожно насыпая в турку кофейный порошок из жестянки.
- Это шутка? Ненавижу английский юмор. Фу, готовый порошок. Мне один
чёрный парень говорил: кофе надо молоть самому. Должна быть эта штука...
ручная мельница, - девушка забралась с ногами в профессорское кресло, обняв