"В.Гауф. Харчевня в Шпессарте (сказка)" - читать интересную книгу автора

размаху втыкал свой огромный багор в дно, отталкивался - и плот летел с такой
быстротой, что, казалось, прибрежные холмы, деревья и села так и проносятся
мимо.
Плотогоны и оглянуться не успели, как пришли в Кёльн, где обычно продавали
свой лес. Но тут Михель сказал им:
"Ну и сметливые же вы купцы, как погляжу я на вас! Что ж вы думаете -
здешним жителям самим нужно столько леса, сколько мы сплавляем из нашего
Шварцвальда? Как бы не так! Они его скупают у вас за полцены, а потом
перепродают втридорога голландцам. Давайте-ка мелкие бревна пустим в продажу
здесь, а большие погоним дальше, в Голландию, да сами и сбудем тамошним
корабельщикам. Что следует хозяину по здешним ценам, он получит сполна. А что
мы выручим сверх того - то будет наше".
Долго уговаривать сплавщиков ему не пришлось. Все было сделано точь-в-точь
по его слову.
Плотогоны погнали хозяйский товар в Роттердам и там продали его вчетверо
дороже, чем им давали в Кёльне!
Четверть выручки Михель отложил для хозяина, а три четверти разделил между
сплавщиками. А тем во всю жизнь не случалось видеть столько денег. Головы у
парней закружились, и пошло у них такое веселье, пьянство, картежная игра! С
ночи до утра и с утра до ночи... Словом, до тех пор не возвратились они домой,
пока не пропили и не проиграли всё до последней монетки.
С той поры голландские харчевни и кабаки стали казаться нашим парням сущим
раем, а Михель-Великан (его стали после этого путешествия называть
Михель-Голландец) сделался настоящим королем плотогонов.
Он не раз еще водил наших плотогонов туда же, в Голландию, и мало-помалу
пьянство, игра, крепкие словечки - словом, всякая гадость перекочевала в эти
края.
Хозяева долго ничего не знали о проделках плотогонов. А когда вся эта
история вышла наконец наружу и стали допытываться, кто же тут главный
зачинщик, - Михель-Голландец исчез. Искали его, искали - нет! Пропал - как в
воду канул...
- Помер, может быть? - спросил Петер.
- Нет, знающие люди говорят, что он и до сих пор хозяйничает в нашем лесу.
Говорят еще, что, если его как следует попросить, он всякому поможет
разбогатеть. И помог уже кое-кому... Да только идет молва, что деньги он дает
не даром, а требует за них кое-что подороже всяких денег... Ну и больше я об
этом ничего не скажу. Кто знает, что в этих россказнях правда, что басня? Одно
только, пожалуй, верно: в такие ночи, как нынешняя, Михель-Голландец рубит и
ломает старые ели там, на вершине горы, где никто не смеет рубить. Мой отец
однажды сам видел, как он, словно тростинку, сломал ель в четыре обхвата. В
чьи плоты потом идут эти ели, я не знаю. Но знаю, что на месте голландцев я бы
платил за них не золотом, а картечью, потому что каждый корабль, в который
попадает такое бревно, непременно идет ко дну. А все дело здесь, видите ли, в
том, что стоит Михелю сломать на горе новую ель, как старое бревно, вытесанное
из такой же горной ели, трескается или выскакивает из пазов, и корабль дает
течь. Потому-то мы с вами так часто и слышим о кораблекрушениях. Поверьте
моему слову: если бы не Михель, люди странствовали бы по воде, как посуху.
Старик замолчал и принялся выколачивать свою трубку.
- Да... - сказал он опять, вставая с места. - Вот что рассказывали наши
деды о Михеле-Голландце... И как там ни поверни, а все беды у нас пошли от