"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

выпадают из плазменных губ, насыщены кровью, похожи на дыбы. Они верещат от
укусов холодного воздуха. Еще два влагалища смачно зевают подмышками, пенясь
поджаренными костями курей и окурками сигарет. Тринадцать сосков выделяют
фекальную лаву.
Этой ночью ее мертвый выводок молча приполз пососать вонючие сиськи,
ползая, словно стая инкубов поверх ее скованного туловища. Каждый карлик
растет от кормежки, до тех пор, пока, абсолютно разбухнув, не отпочкует
сходных существ. Все смешалось: стены, пол и кровать; это цирк копошащегося
говна. Гиллеспи теперь - лишь грязно-кипящая масса; секунду лишенная формы,
другую - похожая на гнездовье горгулий. Наконец обесполев, оно видит себя
некой язвой, кишащей в прямой кишке свиногоспода. Солнца и звезды строят
собор из опарышей, в коем скелеты воют цветами.
Кто-то страшный заходит в свинарник.

ТЕНЕВАЯ БОЛЕЗНЬ

Даже бескожим хочется жить.
В духовных домах порой слышно, как лопаются мошонки в застенках, как
черное портится от кремнистых рогов, высекающих искры из кубка с кишками.
Кастраты, похожие на анемон, крадутся между карнизов, расплескивая псалмы;
монахини ежатся в шкурах всех тех, кто является к ним после смерти. Их кельи
пропитаны запахом сгнившего ладана, смешанным с клейкой сосновой вонью,
несущейся от близлежащих притонов. Лишившись любви, они переносят холодный
раковый стазис. В прошлом маленькие девчонки, беспечно скакавшие в залитых
солнцем розариях, теперь они плачут в тени механизмов забоя.
Никто иная, как сестра Мехмогилла взяла на душу грех, переспав с
Валетом из Ада. Тот являлся ей ежемесячно, удостаивая вниманием лишь в
периоды менструаций, напиваясь ее кровью досыта перед тем, как оттрахать.
Кожа его была мерзкой, как у тарантула, и смердела отстойником. А язык его,
длинный, покрытый язвами анусов, гулко гудел в ее ухе скабрезностями,
неописуемо унижавшими ее душу, пока его мощный перистый пенис наяривал между
бедер. Когда он кончал, галлоны замерзшего семени затопляли ее
репродуктивные органы - сверхъестественный кайф, многократно превосходящий
простые оргазмы.
Но Валет назвал точную, и очень высокую, цену за предоставленье
подобной услуги. Пока он ее ублажал, его гоблины куролесили в монастыре - в
поисках жертвы, с которой заживо обдирали всю кожу, дабы пополнить коллекцию
своего Господина.
Опустошения продолжились и зимой. Вскоре Сестры вовсю шпионили друг за
другом. Сестру Мехмогиллу застукали в бане; тут же узнали в ней Чертову
Куклу, Адский Портал во плоти, узнали по лиловатым следам когтей на ее
спине, по ее грудям, изодранным и прокушенным, и по виду влагалища,
карикатурно расширенного, как мишень, что кричит.
Под бессердечно палящим полуденным солнцем они набросились на нее,
вбили сотни гвоздей в ее кости, потом повесили тело за шею на старом
флагштоке, как талисман против зла. Река крови иссякла.
Полночь. Сестра Каргакляччи, обеспокоена скрипом и скрежетом на дворе,
прижимает лицо к решетке. Труп сестры Мехмогиллы качается, будто маятник,
веревка трется в крепленье. К трупу прильнула горбатая тень, с крыльями, как
у дракона, раздвоенный хвост виляет хлыстом, а дымящийся круп качает насос