"Энджел Хауэрд. Смерть выходит в свет " - читать интересную книгу автора

все темнее.

2.

Петавава-Лодж была окутана тяжким послеполуденным маревом. Я обогнул
мыс и вошел в заливчик. Далекие призрачные молнии озаряли брюхо облачной
гряды, будто светлячки в бутылке из дымчатого стекла. На причале никого не
было, только разнокалиберные лодки терлись бортами о резиновые бамперы,
приколоченные к пирсу гвоздями. Я зачалил свою лодку и отнес в сарайчик
весла. На пляже валялись надутая автомобильная камера, детские ведерко и
совок. Налетевший ветер погнал на дорогу пыль и принялся играть с веревкой,
на которой сушились полотенца и купальники.
Усадьба состояла из двух построек средних размеров и полудюжины
маленьких хижин, разбросанных под пологом леса у самой кромки воды. Большой
бревенчатый сруб возле хижины Джоан Харбисон назывался флигелем. Здесь
размещались контора Джоан и нечто вроде кают-компании. Длинное приземистое
здание, по которому то и дело пробегали тени колеблемых ветром крон берез,
изрядно смахивало на барак или какой-нибудь первобытный мотель и стояло
параллельно дороге. Оно состояло из четырех соединенных вместе коттеджей.
Жилье для бедных по-алгонкински. Прибавьте ко всему этому два покосившихся
газовых насоса и электрогенератор, и у вас получится Петавава-Лодж.
Я вошел в темный домик и прикрыл за собой забранную сеткой дверь.
Включить свет я не мог: Джоан ещё не запустила генератор. Я снял с крюка
над головой керосиновую лампу и попытался запалить её, когда вдруг
разверзлись небеса. Можно было подумать мы чем-то прогневили их: дождь
забарабанил по дощатой хибаре, прибил к земле петунии, росшие возле доски
объявлений, и принялся стучаться в проволочные двери и окна. Он поднимал на
озере волны и выписывал узоры вокруг Первого острова, который был едва
виден на фоне окутанного дымкой дальнего берега. Дождь сек борта зачаленных
возле дома лодок. Казалось, на небесах засел сумасшедший пулеметчик.
Похоже, ему особенно не нравился брезент, которым был покрыт катер в конце
причала: белая пена так и рикошетила от чехла во все стороны. Крыше моего
домика тоже досталось, но в темноте я не видел, появилась ли на кровати
лужа. Сквозь залитое водой окно я разглядел Джоан Харбисон; она остановила
свою красную "хонду", вытащила коробку со снедью и захлопнула заднюю дверцу
плечом, после чего потащила свой короб по дощатому настилу; с её древней
соломенной шляпы текла вода. В коробе Джоан, должно быть, лежала и моя
фляга с молоком, но я решил подождать, пока не распогодится. Гремел гром,
серебряные ложки в банке на столе звенели, сквозь щели между неплотно
закрытыми ставнями виднелись сполохи молний. Я запалил свечу, уставился на
мокрую сетку двери и принялся размышлять, что мне делать дальше. Кроме
меня, единственным живым существом в хижине была муха, упорно и тщетно
боровшаяся за жизнь на конце липучки.
Перед отъездом из Грэнтэма я попросил свою старую подружку,
библиотекаршу Эллу Бимс, разыскать для меня все имеющиеся в наличии
сведения о Норберте Пэттене. Разумеется, Элла была совсем не похожа на
помощницу частного сыщика: миловидная пожилая матрона с сияющими глазами и
морщинистыми веками, бархатистыми щечками и маленьким носиком безупречной
формы, она даже не знала, что работает на меня, поскольку я никогда не
платил ей за работу. Должность заведующей отделом материалов специального