"Макс Хазин. На грани и за гранью " - читать интересную книгу автора

ближайшей подворотне) девицы охотно согласились. У Богословского нашлась и
приличная закуска, а хрустальные рюмки и фужеры и вовсе обворожили гостей,
не говоря уже о куртуазном обхождении хозяина. Короче говоря, через полтора
часа вся компания была здорово навеселе. Девушки даже поспорили, у кого из
них есть преимущественное право остаться ночевать. Хозяин сообщил им свое
поистине Соломоново решение - он будет любить обеих, пусть не беспокоятся,
ему не впервой, он-де и с тремя управлялся. Девицы, уж на что были
облегченного поведения, возмутились, предложение противоречило их панельным
представлениям о нравственности.
Богословский поспешил заверить, что сожалеет о своих нескромных
предложениях, и в знак примирения открыл еще бутылку, а когда гостьи совсем
опьянели, уложил их в спальне, а себе постелил в гостиной на диване. Едва
женщины уснули, он убил обеих молотком, трупы перетащил в ванную, до утра
состругивал мясо с костей, небольшими порциями спускал в унитаз, а несколько
плотных свертков вынес в мусорные ящики сосединих домов. Оставшиеся кости и
головы он завернул в шторы и на машине вывез за город, где и сбросил с
обрыва.
Его рассказ объективно подтвердился многочисленными следами в квартире:
здесь были и обильные следы крови на постеле, и волокна мышц в ванной и
туалете, и оставленная им на память одежда обеих жертв...
Богословского направили на судебно-психиатрическую экспертизу. Впрочем,
это была почти формальность: всего несколько месяцев назад его выписали из
психиатрической больницы, где он находился на принудительном лечении по
определению суда. И в тот раз его арестовали за убийство...
Да, уж его-то диагноз заболевания сомнений не вызывал - шизофрения. Еще
в юном возрасте он возомнил себя Великим Любовником всех времен и народов.
Этот присвоенный им себе титул постоянно фигурировал в его дневниковых
записях. Описывая действительные и воображаемые похождения, он приводил
поистине немыслимые детали своих сексуальных подвигов. Его мужская мощь
якобы делала его неотразимым, и успехи его у прекрасного пола были
неисчислимы. Дон Жуан и Казанова в подметки ему не годились. Заболевание
явилось причиной действительной сексуальной расторможенности и всяческих
половых извращений. К чем это привело, мы уже знаем. И на этот раз
Богословского признали невменяемым, вторично направив на принудительное
лечение.
Но вот что выявило расследование.
В "мирной" больничной жизни Богословский был спокойным и обходительным
человеком, к тому же прекрасным специалистом. Он не доставлял никаких хлопот
медицинскому персоналу, а потому быстро с ними поладил. И вообще отношения
между больным и врачами-психиатрами напоминали "режим наибольшего
благоприятствования": он им лечил и вставлял зубы, они предоставили ему
право свободного передвижения и не очень досаждали инъекциями и прочими
специфическими мероприятиями. Когда же подошла очередь Богословского на
"Волгу", он благополучно выкупил ее и даже получил права вождения.
Естественно, при сложившихся для всех удобных отношениях психиатры не
очень упорствовали, оформляя документы об освобождении такого полезного для
них пациента от дальнейшего принудительного лечения. Да и какие, на их
взгляд, можно предъявить к ним претензии? Ведь на момент выписки больной
опасности для окружающих не представлял. Хотя известно, что шизофрения
неизлечима, и никто не может дать гарантии, что не наступит очередное