"Михаил Хейфец. Путешествие из Дубровлага в Ермак" - читать интересную книгу автора

мне хотелось показать пагубность этого параллельного развития - для всех.
Лишенная практики государственного строительства, интеллигенция предавалась
утопизму, и любой красиво составленный отечественный и особливо иноземный
прожект казался ей руководством к немедленному действию. Западные схемы,
например, осторожно обкатывались, прилаживались к реальной общественной
ситуации в местах своего рождения - и всеобъемлюще воплощались потом на
живом теле России. А параллельно и одновременно шла деградация власти.
Лишенная моральной поддержки интеллигенции, власть теряла не только новые,
плодотворные идеи для возможных расчетов - но без авторитета в кругах
интеллектуалов она теряла уважение в кругу подданных, "гипноз власти",
который один дает верхам возможность легко осуществлять их намерения. Без
уважения в кругах интеллигенции власть, как ни парадоксально, переставала
уважать и самое себя; без поддержки "оторванных от жизни бумагомарак" она
почему-то видела в себе не устой порядка, а некую камарилью, объединенную
идеей добывания "сладкой жизни" для себя и своих. Но защищать "сладкую
жизнь" ценой жизни никто не будет - и в миг, когда для защиты правопорядка
требовалось призвать защитников "на смертный бой", царь обнаружил, что его
не желают защищать даже те, кто без него не мог существовать. Физическая
сила вдруг растворилась неизвестно как - как кусок рафинада в горячем чае.
Вот такой роман я писал перед арестом. И вдруг волею судьбы автор попал
на тот головной участок, где российские интеллигенты контактировали с
государственными дельцами - в следственный кабинет (потом - в судебный зал).
Здесь обменивались опытом идеалисты с практиками, здесь мечтателей обучали
принципам реальной технологии власти... Итак, я оказался в пункте, который
надо было хорошо познать, чтоб написать тот роман.


Интеллигент знакомится с "практикой"

Я впервые изучил "практику", работая со следователем Валерием
Карабановым.
Сравнительно молодой (лет, виделось, 30 с небольшим), весьма неглупый,
ко мне относился неплохо и понимал достаточно много. И он же, человек,
которого я искренно уважал за профессиональные таланты, - вставлял в
протоколы фальшивые фразы, облегчавшие ему возможность посадить меня,
обманывал со вкусом и удовольствием от игры ("на следствии обманывать
немного позволено", - кокетливо объяснял моей жене, удивляясь, что я не
пользуюсь тем же приемом). Причем меня более всего занимала его наивная
уверенность, что противостоящий интеллигент ничего в этих хитростях
разобрать не может (каюсь - я подыгрывал ему в заблуждении, мне было
интересно наблюдать и изучать механизм типичной профессиональной работы
чекиста, а вот опасностей этой игры я в должной мере как раз не сознавал).
Он-то был убежден, что разобраться в его играх я вовсе не могу, потому что
"вы, Михаил Рувимович, не знаете практики..."
Валерий Павлович был преисполнен горделивого превосходства: дескать,
вот интеллигент "за ним" сидит, писатель, а так оторван от реальной жизни,
ну, примитивных вещей и то не знает.
Подчеркиваю: от природы он человек с хорошими задатками, и незлой, а ко
мне так вообще относился с явной симпатией ("Вы, Михаил Рувимович, похожи на
моего близкого друга, тоже юриста. Он покончил жизнь самоубийством"). На