"Роберт Хайнлайн. Гражданин Галактики" - читать интересную книгу автора

он дал понять, что надо делать.
Мальчик с немым упрямством продолжал стоять. Старик вздохнул, взял
щетку, годную, скорее для мытья полов и сделал вид, что трет ему спину.
Когда жесткая щетина коснулась его кожи, он остановился и повторил: "Прими
ванну. Помойся", пустив в ход Интерлингву и Системный Английский.
Помедлив, мальчик сбросил свои лохмотья и медленно стал намыливаться.
- Вот так-то лучше, - сказал Баслим. Взяв почти истлевшие лохмотья,
он бросил их в бак для стирки, положил на видное место полотенце и стал
готовить еду.
Когда через несколько минут он повернулся, мальчика уже не было.
Не торопясь, он зашел в жилую комнату и нашел мальчишку, голого и
мокрого, который тщетно пытался открыть входную дверь. Мальчик увидел его,
но лишь удвоил свои тщетные усилия. Баслим хлопнул его по плечу и ткнул
пальцем за спину:
- Кончай мыться.
Отвернувшись от него, он увидел, что мальчик побрел за ним. После
того, как тот помылся и вытерся, Баслим поставил на огонь жаркое, повернув
тумблер на "кипение", а затем, открыв шкаф, вынул из него бутылку и клочок
ваты. Вымытый, мальчик теперь представлял собой собрание старых и новых
шрамов и синяков, следов неизбывного горя.
- Успокойся, - сказал Баслим.
Лекарство жгло; мальчик с шипением втянул воздух сквозь зубы.
- Успокойся! - вежливо, но твердо сказал Баслим и шлепнул его.
Мальчик расслабился, напрягаясь только, когда лекарство касалось
кожи. Мужчина внимательно рассмотрел старую язву на колене мальчика.
Что-то мурлыкая про себя, он снова подошел к шкафу и, вернувшись, сделал
укол в ягодицу, предупредив мальчишку, что оторвет ему голову, если тот не
будет вести себя спокойно. Сделав это, он нашел другую одежду и, предложив
мальчику накинуть ее на себя, ввернулся к плите.
Наконец Баслим поставил большую миску с тушеным мясом на стол в жилой
комнате, предварительно передвинув стулья и стол так, чтобы мальчик мог
спокойно устроиться. К угощению он добавил горсть свежей зеленой чечевицы
и пару кусков сельского хлеба, черного и твердого.
- Налегай, парень. Берись за дело.
Не притрагиваясь к еде, мальчик занял место на кончике стула, готовый
каждую секунду сорваться с места.
Баслим перестал есть.
- В чем дело? - Он увидел, как глаза мальчика метнулись в сторону от
двери. - А, вот оно что, - от тяжело поднялся, подтянув под себя
искусственную ногу и, подойдя к дверям, прижал палец к замку:
- Дверь не заперта, - сказал он. - Или ешь свой обед или убирайся. -
Он повторил эти слова на несколько различных ладов. Ему показалось, что он
уловил намек на понимание, когда пустил в ход язык, который, как он
предположил, должен был быть родным для этого раба.
Но Баслим предоставил событиям идти своим чередом. Вернувшись к
столу, он удобно расположился на стуле и взялся за ложку.
То же сделал и мальчик, но внезапно, сорвавшись с места, кинулся к
двери. Баслим продолжал есть. Дверь оставалась полуоткрытой, и через ее
щель в лабиринт падала полоска света.
Несколько позже, когда Баслим, не торопясь, закончил обед, он уже с