"Роберт Хайнлайн. Дети Мафусаила" - читать интересную книгу автора

как на крыс.
Форд криво усмехнулся:
- Знаете одну старую-престарую притчу о теологе, которого попросили
увязать доктрину о милости Божьей с доктриной проклятия новорожденных?
"Всевышний, - объяснил тот, - находит в назидательных целях необходимым
вершить напоказ такие дела, которые полностью отвергает в глубине души
Своей".
Барстоу неожиданно для самого себя улыбнулся:
- Я уловил аналогию. Это действительно так?
- Думаю, что да.
- Так... Значит, вы вызвали меня не просто для того, чтобы огласить
приговор?
- Нет. Надеюсь, что нет. Вы в курсе политических событий? Впрочем,
конечно же, положение обязывает вас быть в курсе.
Барстоу кивнул, и тогда Форд продолжил...
Администрация Форда продержалась после подписания Договора дольше
всех прочих; лично он пережил четыре Совета. Тем не менее его положение в
настоящее время стало настолько шатким, что он даже не мог рискнуть
поставить вопрос о вотуме доверия, во всяком случае после возникновения
проблемы Семей Говарда. Его, несомненно, поддержало бы не обычное
большинство, а незначительное меньшинство. Если бы он пошел против решения
Совета и настоял на вотуме доверия, то тут же оказался бы не у дел, а его
место занял бы лидер из нынешнего меньшинства.
- Вы понимаете меня? Мне или нужно оставаться у руля, чтобы
мало-мальски гуманно решить проблему, или я могу отправляться на все
четыре стороны, предоставив моему преемнику возможность разбираться во
всем самому.
- Но ведь вы не станете же выспрашивать у меня совета?
- Нет, нет! С этим и так все ясно. Я уже принял решение. Совет
Действия так или иначе был бы создан - неважно кем, мною или мистером
Вэннингом, - поэтому-то я и решил поддержать это дело. Вопрос вот в чем:
согласны вы помогать мне или нет?
Барстоу колебался, прокручивая в памяти политическую карьеру Форда.
Ранний период долгого правления Форда был настоящим золотым веком
государственности. Мудрый и практичный человек, Форд превратил в
действующие правила принципы человеческой свободы, выработанные Новаком и
облеченные в язык Договора. Это было время доброй воли и процветания,
прогресса цивилизации, который казался необратимым.
Тем не менее наступила реакция, и Барстоу не хуже, чем Форд, понимал
ее причины. Как только люди начинают сосредоточивать свое внимание
исключительно на одной стороне дела в ущерб всему остальному, это
означает, что подготовлена почва для процветания всякого рода демагогов,
бездельников и честолюбцев. Семьи Говарда, сами того не ведая, вызвали
кризис общественной морали, от которого сами теперь и страдали, - им не
следовало несколько лет назад давать людям возможность узнать о своем
существовании. То, что никакого секрета долголетия на самом деле не было,
теперь не имело значения. Весть о нем разлагающе подействовала на общество
- в этом коренилось главное зло.
Форд, судя по всему, прекрасно разбирался в происходящем.
- Мы будем помогать вам, - вдруг заявил Барстоу.