"Роберт Хайнлайн. Звездный двойник {вариант}" - читать интересную книгу автора

вкатил мне дозу раньше, чем я это почувствовал. Затем и он удалился. Вой
сирены сменился голосом:
- Последнее предупреждение! Два g! Две минуты!
Я попытался осмотреться окрест, но лекарство буквально оглушило.
Глаза заломило, зубы - тоже; нестерпимо зачесалась спина - но дотянуться
до нее мешали ремни безопасности. Похоже, они и спасли меня от перелома
руки при старте. Вой сирены смолк, из динамиков послышался бодрый баритон
Дэка:
- Самое распоследнее предупреждение! Два g! Одна минута! Оторвитесь
там от пинакля - пришла пора ваши жирные задницы поберечь! Сейчас дадим
копоти!
Голос его пропал. На этот раз вместо сирены пошли первые аккорды Ad
Astra, сочинение Аркезиана, Опус 61 до мажор. Это была довольно спорная
версия Лондонского Симфонического - у них там нотки "ужаса" на
четырнадцатом такте несколько режут ухо.
Но на меня, оглушенного и раздавленного, музыка никак не
подействовала - нельзя же намочить реку!..
В каюту вплыла... русалка. Так мне сперва показалось - именно
русалка, правда, без рыбьего хвоста. Когда жжение в глазах малость стихло,
я разглядел весьма интересную девушку - в шортах и с очень даже
симпатичной грудью под безрукавкой. Уверенные движения ясно говорили, что
невесомость для нее дело привычное. Деловито меня оглядев, она заняла
соседнюю соковыжималку, положив руки на подлокотники и даже внимания не
обратив на пристяжные ремни. Отзвучал финальный аккорд, и тут я
почувствовал нарастающую тяжесть.
Вообще-то два g - ускорение не из смертельных, особенно в
компенсаторе. Пленка, прикрывавшая меня сверху, обтянула тело, удерживая
его в неподвижности; чувствовалась просто некоторая тяжесть, да дышать
было трудновато. Вам наверняка доводилось слышать кучу различных баек о
космачах, отступавших лишь перед десятью g. Не спорю, может и правда. Но
даже двойное ускорение в соковыжималке - начисто отбивает охоту
двигаться...
С некоторым опозданием я понял, что раздавшийся глас небесный обращен
лично ко мне:
- Лоренцо, дружище, как ты там?
- В... порядке.
Потраченное на ответ усилие меня доконало.
- А... на... долго... это?
- Ерунда, на пару дней!
Видимо, я застонал - Дэк расхохотался:
- Не хнычь, салага! Мой первый полет на Марс занял тридцать семь
недель, и все это время мы болтались в невесомости на эллиптической
траектории! А ты, считай, покататься поехал - два g пару деньков, а во
время торможения - норма! Курам на смех! С тебя за это еще причитается!
Я хотел было сказать все, что думаю о нем и о его шутках, но
вспомнил, что не у себя в гримерной, к тому же здесь была дама. Отец
всегда говорил: женщина вскоре забудет любое оскорбление действием, но
может до самой смерти вспоминать неосторожное выражение. Прекрасный пол
весьма чувствителен к понятиям отвлеченным. С практической точки зрения
факт сей более чем странен, но во всяком случае я никогда не распускал