"Роберт Хайнлайн. Они" - читать интересную книгу автора

разумному пониманию мира, основанному только на фактах, - к
пониманию, свободному от запутанных логических операций и
посылок, в которых он не уверен?
Факт первый - он сам. Он хорошо знает себя, - он
существует.
Факт второй - существование "пяти чувств", все, что он
сам увидел, услышал, обонял, осязал, испробовал. Осознавая
пределы своих "чувств", он все же должен верить им. Без них
он был бы полностью отчужден от мира, заперт в своей
скорлупе, слеп, глух, отделен от всего. Он был бы
одним-единственным существом на Земле.
Но чувства - это еще не все. Он знает, что ничего не
придумал из того, что постиг благодаря чувствам. Но должно
быть что-то еще, что-то, сделавшее мир доступным восприятию
его чувств. Все философы, утверждавшие существование
физического мира только в рамках субъективного воображения,
- сущие мошенники.
А что же еще? Есть ли еще какие-нибудь "третьи" факты,
на которые он мог бы опереться? Нет, только не здесь. Он
не мог себе позволить верить в то, что узнал из книг и чему
его научили, во все то, что считалось непреложным фактом.
Нет, он не смог поверить всему этому, потому что в общей
сумме то, что ему говорили, чему учили в школе, было
противоречивым, бессмысленным и глубоко несостоятельным.
Минуту... Все это нагромождение лжи, все эти
бессмысленные противоречия являются фактами хорошо ему
известными. Поэтому их можно считать очень ценной для него
информацией.
Мир, каким он его видит, - глубоко неразумен и
одновременно слишком велик, чтобы быть абсолютно лишенным
смысла. Если же мир не столь безумен, каким представляется
ему, то существует какая-то сила, которая сделала его таким
- для того, чтобы обмануть сознание индивида. Но почему
именно его? Каков смысл этого подлога? В самом этом обмане
и должен быть ключ к разгадке. Ему было суждено познать
массу концепций окружающего мира - всяческие философии,
религии, идеи "здравого ссмысла". Большинство из них были
такими ничтожными, что их вряд ли можно было принимать
всерьез. Но все они включали одно и то же положение, в
которое он не мог не верить: то, что он был "человеческим
существом" - как миллионы его современников и миллиарды тех,
кто жил до него и будет жить после него.
Какая чушь! Ему никогда не удавалось вступить в
настоящий контакт с себе подобными. В агонии своего
одиночества он обманул себя, поверив в то, что Элис понимала
его и была такой же, как и он. Он не удосужился тысячу раз
проверить ее, потому что слишком невыносимой была для него
мысль о возвращении к своему одиночеству. Ему очень нужно
было поверить в то, что его жена - живое, дышащее существо,
сделанное из того же теста, что и он, и что ей понятны все