"Роберт Хайнлайн. Утраченное наследие" - читать интересную книгу автора

них моток пряжи, друзья прошли через стеклянную дверь в третью
операционную.
Больной уже лежал на столе с приподнятой и зафиксированной головой.
Кто-то щелкнул выключателем, и слепящий бело-голубой круг высветил
единственную не закрытую простынями часть тела - правую половину черепа.
Коуберн окинул взглядом операционную; Хаксли тоже огляделся вокруг:
светло-зеленые стены, две операционные сестры, совершенно бесполые в своих
халатах, масках и шапочках; санитарка, суетящаяся в углу; анестезиолог;
приборы, регистрирующие дыхание и пульс пациента.
Медсестра приподняла историю болезни так, чтобы хирург мог ее
прочитать. По просьбе Коуберна анестезиолог на миг приоткрыл лицо больного.
Смуглые впалые щеки, орлиный нос, глубоко посаженные, закрытые глаза.
Хаксли с трудом удержался от восклицания. Коуберн удивленно поднял брови:
- В чем дело?
- Это Хуан Вальдес!
- Ты его знаешь?
- Да я же тебе говорил - студент с юридического, ясновидящий.
- Хм... На сей раз острый глаз подвел его. Повезло еще, что жив
остался. Фил, стань туда, тебе будет лучше видно.
Коуберн отключился, забыв о присутствии Хаксли и сосредоточив все
свои интеллектуальные способности на искалеченной плоти, лежащей перед ним.
На черепе была вмятина - по-видимому, след резкого удара о какой-то твердый
предмет с тупыми углами. Над правым ухом виднелась небольшая рана. До
обследования невозможно было сказать, сильно ли пострадала костная
структура и сам мозг.
Поверхность раны промыли, сбрили вокруг нее волосы и смазали кожу
йодом. Рана обозначилась в виде четкого отверстия в черепе. Оно слегка
кровоточило и было заполнено тошнотворной смесью из запекшейся темной
крови, белой ткани, серого вещества и желтоватого вещества.
Тонкие длинные пальцы хирурга в светло-оранжевых перчатках осторожно
и проворно двигались в ране, как будто жили и действовали сами по себе. Они
убрали разрушенную ткань с обломками кости, иссекли поврежденную твердую
мозговую оболочку и серую мозговую ткань. Ткань погибла совсем недавно, и
составляющие ее клетки еще не ощутили этого,
Хаксли заворожила мини-драма, разыгравшаяся у него перед глазами; он
потерял счет времени и не мог бы восстановить в памяти последовательность
операции. Он помнил только краткие приказы медсестре: "Зажим!",
"Ранорасширитель!", "Тампон!" Помнил звук крохотной пилы, глуховатый
вначале и противный, как у бормашины, потом, когда пила врезалась в живую
кость. Помнил, как хирург осторожно уложил шпателем поврежденные мозговые
извилины. Не веря в реальность происходящего, Фил смотрел, как скальпель
вонзается в разум, строгает тонкую стенку рассудка.
Медсестра трижды стирала пот с лица хирурга.
Воск сделал свое дело. Вителлиевый сплав заменил кость, повязка
предотвратит инфекцию. Хаксли наблюдал бессчетное количество операций, но
сейчас опять, словно впервые, испытал то острое чувство облегчения и
победы, которое появляется, когда хирург отворачивается от стола и по
дороге в раздевалку начинает снимать перчатки.
Выйдя из операционной, Фил увидел, что Коуберн уже сбросил маску и
шапочку и пытается достать сигарету из кармана под халатом. Хирург снова