"Роберт Хайнлайн. Что вытворяют с зеркалами" - читать интересную книгу автора

Она хотела что-то сказать, но снова расплакалась. Все закончилось тем, что
она приняла мои извинения, причем самым приятным из возможных способов,
перепачкав меня помадой и потекшей тушью. Мне это понравилось, хотя в душе
я чувствовал себя мерзавцем.

Промокнув слезы на ее лице носовым платком, я попросил:

- Надень платье или что-нибудь еще, сядь на кровать, а я посижу на кушетке.
Нам надо докопаться до сути, а я лучше соображаю, когда твои прелести
прикрыты.

Она послушно отошла, и я начал размышлять.

- Ты говоришь, что ее убил Джек, но признаешь, что не знаешь, как он это
мог сделать. Тогда почему ты его подозреваешь?

- Из-за музыки.

- Что-что?

- Из-за музыки, которую он приготовил для выступления. Помнишь "Грустный
вальс"? Это музыка Эстеллы, то есть для ее сцены. Моя сцена, обычно шедшая
в полночь, сопровождалась "Болеро". Он поставил музыку для нее и, значит,
знал, что на балконе Эстелла.

- Поэтому, когда он заявил, что она не предупредила его о перемене
программы, ты заметила ложь. Но по такой улике человека не осудишь - он
может сказать, что поставил пластинку по ошибке.

- Может, да не скажет. Пластинки хранятся строго по номерам, каждая
предназначена для своей сцены, и такой порядок соблюдается не первую ночь.
Никто, кроме Джека, их не трогает. Он уволил бы любого, кто коснулся бы его
пульта. Но знаешь... я заподозрила его еще до того, как подумала о музыке.
Только как он ее убил - ума не приложу.

- Я тоже. Давай продолжай.

- Он ненавидел ее.

- Почему?

- Она крутила им как хотела.

- Как хотела? Допустим, крутила. Со многими такое бывает. Она над всеми
издевалась - дразнила тебя, дразнила меня. Ну и что?

- Это не одно и то же, - настаивала Хейзл. - Джек боялся темноты.

Да, история оказалась печальной. Парень боялся темноты - по-настоящему, как