"Альфред Хэйдок. Маньчжурская принцесса" - читать интересную книгу автора

Так не жалей, братцы, пороху в последний раз! Чтоб веселей окочуриться
хмельной голове! Да бейся так, чтобы черти на том свете в пояс кланялись!!!
Я выдержал паузу и обвел всех глазами. Мои лохматые бородачи закивали
головами и в один голос закричали:
- Орел - наш атаман! Дюже правильно сказано? Чтоб черти... И тогда я
ударил в ладоши и заплясал на камне, притопывая ногами:
"Эх-ма! Ух! Ух!
Как девица молода Рано поутру за медом шла..."
Кубарем выкатились из засеки Сенька Косой, Митька Головотяп, да Ерш
Белые ноги и с гамом и присвистом пустились вприсядку. Пулями вылетели
другие, и все завертелось, заплясало у обреченной засеки.
Я смотрел на беснующуюся перед концом ватагу, присвистывал и притопывал
вместе с ними, но в то же время "зыркал" на приближающегося врага.
- Будя! По местам, ребятушки! Пали ... бей! Так их, переэтак...
В следующую секунду уже захлопали самопалы, задымились камни... В этот
момент я в последний раз окинул глазами опустевшую площадку и увидел свою
жену, которая молча наблюдала происходящее.
В эту именно минуту я как-то особенно остро почувствовал всю ее
нелюбовь ко мне и с горькой усмешкой бросил ей:
- Не горюй, красавица, сегодня меня убьют! Она оставалась стоять, как
изваяние, с каменным лицом...
Уже все закипело кругом, и как волны прибоя у скалистого утеса в бурю
со стоном отбегают назад, так и первые ряды маньчжуров, высоко взметнув
руками, опрокинулись назад под смерчем дыма, огня, пуль... Но как прибой
не устает бить о скалу, так же и наступающие накатывались волной... Уже не
успевали заряжать ружей, и над засекой все чаще стали взметываться топоры,
секиры, и уже гора, как муравьями, кишела наступающими.
Конец наступил чрезвычайно быстро - быстрее, чем я ожидал: маньчжуры
где-то прорвали засеку, и мгновенно заняли всю площадку.
В последние минуты я был, как в тумане. Отбивался сразу от трех
нападающих, расплющил обухом одному шлем вместе с черепом и в ту же
секунду сам получил нож в спину...
Я упал, но еще не потерял сознания, и тут вдруг... какая-то женщина
прорвала стену обступивших меня воинов, плашмя упала на меня, заплакала и
закричала на маньчжурском языке. Руки обвили мою шею...
Это была моя жена!
- Поздно!.. - с горечью прохрипел я ей в лицо и лишился сознания.
Багров, тяжело дыша, прервал рассказ, и закрыв глаза, сидел несколько
минут, будто еще раз переживая виденное.
- Итак, - опять начал он, - в минуту поражения эта женщина подарила мне
свою любовь - навсегда... Мне трудно говорить, и не в подробностях тут
дело... Да и день уже догорает, а вечерняя сырость заставит меня
мучительно кашлять. Я только скажу тебе, что благодаря отчаянному
сопротивлению моей жены, меня не убили, а взяли в плен. И она мне устроила
побег. Подкупленный ею тюремный сторож сам привел меня к месту, где были
приготовлены оседланные лошади и оружие. И у этих лошадей я опять встретил
жену, и вместе с нею днем и ночью, пересаживаясь по очереди с одного коня
на другого, мы гнали на север, пока не пришлось снять ее с седла -
бесчувственную.
Я прожил с нею двенадцать долгих лет жизнью дикого охотника в горах