"Альфред Хэйдок. Черная палатка" - читать интересную книгу автора

Ирой. Она удивлялась моему состоянию и участливо расспрашивала, не было ли
у меня каких-нибудь неприятностей по службе. Мне пришлось сослаться на
головную боль.
Ира рано легла спать. Я сделал то же, но, как я уже говорил, заснуть не
мог.
Могло быть около двенадцати часов, когда у меня внезапно созрело
решение пойти к Гамбалову и заставить его говорить правду, даже если бы
для этого пришлось взять его за горло...
Необыкновенно быстро я очутился на улице. Мне пришлось звать сторожа,
чтобы открыть тяжелые ворота, которые у нас запираются в одиннадцать часов
вечера, так как дом стоит на окраине, и из жильцов редко кто возвращается
позже.
Теперь, когда я все это описываю при спокойном свете дня, я поражаюсь
многим странностям этого ночного путешествия, которые тогда совсем меня не
удивляли. Например, очутившись на улице, я вовсе не пошел в отель, где
остановился Гамбалов, а двинулся в совершенно противоположном направлении
в полной уверенности, что застану его не в отеле, а в другом месте... Я не
могу сказать, что я шел в буквальном смысле этого слова: вернее будет
сказать: я двигался каким-то неопределенным и непонятным для меня
способом, однако ничуть не задумываясь над этим.
Город остался позади и, как ни странно, снег тонкой пеленой лежал на
полях, хотя происшествие разыгралось летом. Но, как я уже сказал, ничто
меня не удивляло, и явления, которые в обыкновенных условиях показались бы
мне весьма важными, на этот раз совершенно не привлекали моего внимания.
Степь, беспомощно распластавшаяся под моими ногами, бесшумно ускользала
назад, кое-где стали попадаться возвышенности, отроги гор и ущелья со
скудной, запорошенной снегом растительностью, а я все продолжал двигаться
вперед, именно, двигаться, а не идти.
Так продолжалось до тех пор, пока я не увидел на дне ущелья еле
бредущих, страшно усталых коней со всадниками.
Гамбалов был среди них - я ясно услышал его голос.
- Проводник говорит, что за поворотом будет стойбище тангутов.
- Это что еще за проклятое племя?! Название звучит как удар позорного
колокола! - сказал другой всадник, и я узнал голос Ахшарумова. Через
несколько секунд он добавил еще несколько слов, и адская усталость
прозвучала в его голосе:
- Мне холодно, Гамбалов... Я предпочел бы лечь и больше не двигаться:
не все ли равно - умереть немножко раньше или немножко позже!
- Ты озяб и голоден, - сказал Гамбалов, - оттого и хнычешь; доберемся
до стойбища, и я дам тебе спирта.
Ахшарумов тихо, еле слышно прошептал:
- Я знаю, - в этом ты никогда мне не откажешь...
Гамбалов молчал, и я удивлялся, почему они не замечают меня; я уже
двигался среди них, возле их коней.
Достигли поворота, и, по-видимому, там действительно находилось чье-то
стойбище; на белом снегу пологого внизу склона нашим глазам открылась
громадная черная палатка; приплюснутая к белому снегу, с изогнувшейся на
шестах материей, она напоминала гигантскую летучую мышь - эмблему ночи и
волхвований средневековья.
Заговорил молчавший до сих пор проводник в глубоко надвинутом на глаза