"Альфред Хэйдок. Кабан" - читать интересную книгу автора

взял жену новую после смерти старой? Ты поступаешь точно так же, как Вей
Чентин, который спросил меня: "Зачем тебе молодая жена, когда жить
осталось недолго?"
- Дурак! - ответил я ему, потому-то и женюсь, что жить осталось
недолго. Кто унаследует это поле и кто станет возжигать курения и молиться
за меня духам, если не мои дети? Разве плохо, если молодыми руками женщины
руководит старый разум?
Вей Чентин тогда рассмеялся мне в лицо и сказал, что к моей жене, когда
она была девушкой, часто приходил дровосек по имени Ху; что девушка
плакала, когда я засылал сватов к ее родителям, и наконец будто Ху ночью
подкрадывался к моему дому, пока я здесь криками да колотушками отгонял
зверей...
К чему теперь такие слова? Ай-я-ха! Где разум у людей, говорящих такие
речи! Разве не сказано: "Не делай кривым того, что прямо, а прямым того,
что криво", а также "Не расстраивай браков". Вей Чентин глуп: он продает
зерно, когда оно дешево и верит сплетням жены... Не вставай, не вставай,
господин! Кабаны привыкли видеть меня одного на помосте, увидя двух, они
испугаются и могут не прийти - пропадет вся охота, ты не знаешь, как они
хитры! Вот так - лежи смирно и не уделяй много внимания комарам. Что такое
комары? Пыль болот! Их жала коротки и не достигают сердца, как язвы людей!
Я не замечал их, по три раза выскакивая ночью из фанзы, чтобы прогнать
хищников с поля: я засыпал и проводил ночи на этом помосте, чтобы
обеспечить жирную пищу и тепло жене и тем маленьким людям, что должны от
нее появиться... Ты не видел моей жены? Старость моя снова цветет в ее
присутствии... И тело ее горячее, и обжигает. Т-с-с, ни слова! Кабан идет!
Бушуев уперся взором в застывшее в темноте под ним поле. Раздражение от
бесчисленных укусов мошкары рвалось наружу в потребности выпускать одну за
другой пули в крадущееся черное стадо свиней. Ему уже казалось, что ухо
улавливает характерное похрюкивание - палец налег на курок, но ни один
колос в поле не шевелился. Сипение и туманом расплывшееся над гаоляном
облако мириад кровопийц составили весь скудный улов его пяти чувств. Снова
над ухом его зажужжал голос старика, снизившийся до хриплого шепота:
- Как? Ты не видишь кабана? Он большой и черный, с ощетинившейся
спиной, и два белых клыка торчат по бокам сморщенного рыла! Смотри же!
Смотри же!.. Небеса! - застонал он. - Если твои глаза останутся слепыми
- от огорода старого Фу-ко-у ничего не останется! Неужели ты ничего не
видишь?
И вдруг страстно, с мольбой, свистящим шепотом:
- Дай мне ружье! Если ты хоть чуточку веришь старому охотнику, кто
первый обучал тебя подражать крикам зверей и птиц, когда ты был совсем
маленький, дай мне ружье только на один выстрел! Иначе кабан уйдет в
ложбину, и будет поздно... - старик почти силой вырвал винтовку у неохотно
разжавшего руки Бушуева и прицелился, но не в поле, а в сторону фанзы. В
эту же секунду Бушуев увидел в направлении ствола фигуру человека:
сгорбленная, она медленно пробиралась к фанзе со стороны гор, явно
стараясь избегнуть открытых мест.
- Фу-ко-у! Сумасшедший! Там человек! Рука Бушуева стремительно
метнулась к плечу старика, но выстрел все-таки опередил его. Яркая
вспышка. Тишина треснула и снова сомкнулась. Темной фигуры не стало видно
- как провалилась! Фу-Ко-у медленно опустил винтовку и возвратил ее