"Эрнест Хемингуэй. Рассказы (Избранное)" - читать интересную книгу автора Потом в госпитале Американского общества друзей испанской демократии,
расположенном в тылу Мораты, на Валенсийской дороге, мне сказали: - Вас хочет видеть Рэвен. - А я его знаю? - Кажется, нет, - ответили мне, - но он хочет вас видеть. - Где он? - Наверху. В палате наверху делали переливание крови какому-то человеку с очень серым лицом, который лежал на койке, вытянув руку, и, не глядя на булькающую бутылку, бесстрастным голосом стонал. Он стонал как-то механически, через правильные промежутки, и казалось, что стоны исходят не от него. Губы его не шевелились. - Где тут Рэвен? - спросил я. - Я здесь, - сказал Рэвен. Голос раздался из-за бугра, покрытого грубым серым одеялом. Две руки были скрещены над бугром, а в верхнем конце его виднелось нечто, что когда-то было лицом, а теперь представляло собой желтую струпчатую поверхность, пересеченную широким бантом на том месте, где раньше были глаза. - Кто это? - спросил Рэвен. Губ у него не было, но он говорил довольно отчетливо, мягким, приятным голосом. - Хемингуэй, - сказал я.- Я пришел узнать, как ваше здоровье. - С лицом было очень плохо, - ответил он.- Обожгло гранатой, но кожа сходила несколько раз, и теперь все заживает. - Оно и видно. Отлично заживает. Говоря это, я не смотрел на его лицо. - Настроение резко изменилось, -сказал я.- Там начинают понимать, что Республиканское правительство победит. - И вы так думаете? - Конечно, - сказал я. - Это меня ужасно радует, - сказал он.- Знаете, я бы не огорчался, если бы только мог следить за событиями. Боль - это пустяки. Я, знаете, никогда не обращал внимания на боль. Но я страшно всем интересуюсь, и пусть болит, только бы я мог понимать, что происходит. Может быть, я еще пригожусь на что-нибудь. Знаете, я совсем не боялся войны. Я хорошо воевал. Я уже раз был ранен и через две недели вернулся в наш батальон. Мне не терпелось вернуться. А потом со мной случилось вот это. Он вложил свою руку в мою. Это не была рука рабочего. Не чувствовалось мозолей, и ногти на длинных, лапчатых пальцах были гладкие и закругленные. - Как вас ранило? - спросил я. - Да одна часть дрогнула, ну мы и пошли остановить ее и остановили, а потом мы дрались с фашистами и побили их. Трудно, знаете ли, пришлось, но мы побили их, и тут кто-то пустил в меня гранатой. Я держал его за руку, слушал его рассказ и не верил ни единому слову. Глядя на то, что от него осталось, я как-то не мог представить себе, что передо мной изувеченный солдат. Я не знал, при каких обстоятельствах он был ранен, но рассказ его звучал неубедительно. Каждый желал бы получить ранение в таком бою. Но мне хотелось, чтобы он думал, что я ему верю. - Откуда вы приехали? - спросил я. - Из Питсбурга. Я там окончил университет. |
|
|