"Эрнест Хемингуэй. Канарейку в подарок" - читать интересную книгу автора

- Я всегда любила птиц, - сказала американка. - Я везу ее домой, моей
дочке... Вот она и запела.
Канарейка чирикнула, и перья у нее на шее взъерошились, потом она
опустила головку и зарылась клювом в перья. Поезд пролетел через мост и шел
очень чистеньким лесом. Один за другим мелькали пригороды Парижа. В
пригородах были трамваи, и на стенах, обращенных к полотну, большие рекламы:
Белль Жардиньер, Дюбонне и Перно. Все, мимо чего проходил поезд, выглядело
словно натощак.
Сначала я не прислушивался к разговору американки с моей женой.
- Ваш муж тоже американец? - спросила она.
- Да, - отвечала моя жена. - Мы оба американцы.
- Я думала, что вы англичане.
- О нет, - сказала жена.
- Может, вам это показалось потому, что я ношу подтяжки? - сказал я.
Американка не слышала. Она была совсем глухая и понимала собеседника по
движениям губ, а я не смотрел на нее. Я смотрел в окно. Она продолжала
разговаривать с моей женой.
- Я так рада, что вы американцы. Из американцев выходят самые лучшие
мужья, - говорила она. - Вы знаете, из-за этого нам пришлось покинуть
Европу. В Веве моя дочь влюбилась в иностранца. - Она помолчала. - Они были
безумно влюблены друг в друга. - Она опять замолчала. - Я ее увезла,
конечно.
- Но теперь это у нее прошло? - спросила моя жена.
- Не думаю, - ответила американка. - Она ничего не ест и совсем не
спит. Как я ни старалась, она ничем не интересуется. Она ко всему
равнодушна. Не могла же я позволить, чтобы она вышла за иностранца. - Она
помолчала. - Один из моих друзей говорил мне, что иностранец не может быть
хорошим мужем для американки.
- Да, - сказала моя жена, - думаю, что не может.
Американка похвалила дорожное пальто моей жены, - оказалось, что она
уже лет двадцать заказывает платья в том же самом ателье на улице
Сент-Оноре. У них есть ее мерка и знакомая vendeuse,[1] которая знает ее
вкус, подбирает ей платья и посылает их в Америку. Посылки приходят в
почтовое отделение недалеко от ее дома, в центре Нью-Йорка. В почтовом
отделении их вскрывают для оценки, пошлина не очень высокая, потому что
платья всегда простые, без золотого шитья, без отделки, и не кажутся
дорогими. До теперешней vendeuse, Терезы, была другая vendeuse, Амели. Их
было всего две - за все двадцать лет. Couturier[2] оставался все время один
и тот же. А вот цены повысились. Хотя при нынешнем курсе это неважно. Теперь
у них есть мерка ее дочери. Она уже совсем взрослая, и мерку едва ли
придется менять.
Поезд подходил к Парижу. Укрепления сровняли с землей, но трава здесь
так и не выросла. На путях стояло много вагонов: коричневые деревянные
вагоны-рестораны и коричневые деревянные спальные вагоны, которые в пять
часов вечера отправятся в Италию, если поезд по-прежнему отходит в пять; на
этих вагонах были таблички: "Париж - Рим"; и вагоны пригородного сообщения,
с сиденьями на крышах, которые дважды в день бывают переполнены, если все
осталось по-старому; мимо мелькали белые стены домов, и бесчисленные окна.
Все было словно натощак,
- Американцы - самые лучшие мужья, - говорила американка моей жене. Я