"Крис Хендерсон. Бесплатных завтраков не бывает ("Джек Хейджи" #01) " - читать интересную книгу автора

"кэмелину" в три затяжки, не отрывая ее от губ. Далеко впереди, справа и
слева от меня пылали, расплываясь в тумане, огни Бруклина и Стейтен-Айленда.
При вспышках этого света я заметил, что волны внизу становятся выше, а дождь
сверху хлещет меня сильней.
От этой жизненной картинки мне стало еще тошней. Ей-богу, даже
природа - и та работает на Нью-Йорк. Этот город выжимает людей как лимоны,
ломает, держит их в постоянном мучительном ожидании того, что при малейшей
оплошности он их просто-напросто смоет. Покуда я произносил этот
обличительный монолог, внутренний голос довольно спокойно заявил, что для
жизни в Нью-Йорке имеет смысл обладать только одним чувством, и чувство
это - безнадежность.
Закрыв глаза, я подался вперед. Дождь продолжал хлестать меня по лицу,
волны внизу чуть-чуть не докатывались до моих подошв. Зачем люди приезжают в
Нью-Йорк и зачем, к примеру, я это сделал? По мнению одного моего приятеля,
люди вовсе не остановили свои крытые фургоны посреди Таймс-сквер, сказав:
"Погляди-ка: это добрая земля, это честная земля, это сильная земля.
Обоснуемся здесь, и дети наши вырастут свободными и чистыми". Я тоже уверен,
что слова эти не звучали в эпоху крытых фургонов и, зуб даю, не звучат
сейчас. Нет у Нью-Йорка ни доброты, ни силы, а уж детей сюда в любом случае
привозить не стоит. Ни к чему это, совсем ни к чему.
Нью-Йорк подобен разверстой бездне, но при этом он хочет, чтобы
каждый - пусть даже он двух слов связать не может, или развращен до мозга
костей, или просто исчадие ада - считал его своей отчизной, обосновался в
нем и пустил корни. Этот город с жадностью умирающего, который припадает
губами к рожку кислородной подушки, зная, что каждый вздох может оказаться
последним, высасывает из своих обитателей жизнь, здоровье, радость. Он
хватает все, что попадается ему на глаза, он использует и грех, и законы, и,
если потребуется, прямое убийство, чтобы отнять у тех, кто не может
ежеминутно, ежечасно сопротивляться ему, все их достояние - деньги так
деньги, мечты так мечты, не брезгуя и отчаянными надеждами - а потом,
высосав все до капли, либо отбрасывает побежденных, униженных, сломленных,
разрешая поразмыслить: как же так вышло, что они - не рохли и не слюнтяи -
так легко отдали все, что имели, так просто сдались?
И тем не менее, думал я, они все едут и едут. Они прибывают каждый день
сотнями - сотнями! - на самолетах, на автобусах, на разваливающихся
колымагах - собственных или взятых напрокат - на мотоциклах, велосипедах или
пешком, и все жаждут воплотить в жизнь несложный план. И по плану этому
очень легко и быстро можно сделать себе имя на Бродвее или на телевидении,
стать знаменитым художником, удачливым брокером, писателем, балериной,
владельцем ресторана, обозревателем, актером, репортером, агентом, чем
угодно - только надо усердно, не покладая рук трудиться сегодня для
завтрашнего успеха! И они даже не подозревают, сколько официантов и
продавцов, таксистов и коридорных, мелких клерков и темных посредников,
сколько бездомных и голодных требует город за каждого, кому он милостиво
отпирает врата преуспеяния.
Дождь немного утих, и я попытался снова закурить, уныло спрашивая себя,
за каким дьяволом меня занесло в Нью-Йорк: ведь я-то наперед знал, что не
найду здесь того, что ищу. И не нашел. Зато уже стал терять - терять самого
себя, свою личность, скрывая от посторонних взглядов свое "я". Это очень
утомительное занятие. Немудрено, что я устал, устал от порока, от ненависти