"Лорен Хендерсон. Земляничная тату" - читать интересную книгу автора

обнаженной плоти, увеличенный до жутких масштабов. Ее скандальные шедевры
отлично подходят под определение сексуализма и выглядят типичным МБХудом.
На полотнах Мел, как правило, изображает гениталии или вторичные половые
признаки, но всегда так крупно, что разобрать, с каким именно органом
имеешь дело, можно лишь прочитав табличку под картиной. Хитрый ход. С
одной стороны, картины Мел изобретательны и вполне профессиональны, с
другой - достаточно скандальны, чтобы оставаться в рамках дешевого, но
модного направления "сексуальные насилия и увечья".
Роб Робинсон, следующий МБХудак, также ничем особо не выделялся. Это
я вежливо пытаюсь сказать, что он нагнал на меня смертную тоску. У меня
сложилось впечатление, что разговаривать Роб может либо о компьютерных
играх, либо о ремиксах какой-то музыкальной нуды. Наружность у него - так
сказать, техно-эксцентричная. Когда Роб вошел в бар, на нем была
преогромная куртка-аляска, почти раритет, за который какой-нибудь
коллекционер охотно выложил бы круглую сумму. В том-то и дело. Вся эта
жуть, которую напяливают на себя Мел и Роб, стоит раз в десять дороже, чем
мой самый парадный наряд: пуловер и оловянного цвета юбка с разрезом. Роб
выбрался из своей доисторической аляски, и оказалось, что под курткой он
весь, с головы до пят, упакован в новую на вид темно-синюю джинсу.
Пиджачок сидел в обтяжку, штаны, как и полагается, на несколько размеров
больше и внизу подвернуты, на заднем кармане красуется самый огромный и
самый тупой фирменный лейбл, какой я когда-либо встречала. Возможно, такой
прикид и хорош на страницах журнала "Уличная мода", но держу пари: ни один
из модных дизайнеров не рискнул бы появиться в таком виде на людях. Я
ухмыльнулась и самодовольно расправила юбку. Мне даже показалось, что я
слышу вой неотложки, мчащейся на подмогу жертвам моды. Признаюсь, никогда
не понимала людей, которые предпочитают наряжаться в мешки.
Последним появился Лекс. Он ввалился в паб как к себе домой,
самоуверенный и гордый тем, что опоздал - наглец, убежденный в собственной
неотразимости. Он мне не понравился с первого взгляда. Не зря ведь
говорят, что человек ненавидит тех, в ком узнает себя.
- Как дела, нормально? - весело спросил Лекс, оглядывая собравшихся.
- Мел, дорогая. - Он потрепал ее по волосам. Та обрадованно заулыбалась. -
Роб, мальчик мой, - и его тоже шлеп по волосам.
Я скривилась. А будь я собакой, то, наверное, оскалилась бы и
зарычала. Я уже ждала, что его рука метнется в мою сторону - если коснется
выше затылка, точно укушу.
- А ты, наверно, Сэм?
В ответ я гипнотически сощурила глаза, что означало: "Даже не мечтай
коснуться моих волос". Однако - вот досада - стоило нашим взглядам
встретиться, как враждебность моя куда-то испарилась. Словно что-то
щелкнуло внутри. Так обычно бывает, когда два человека вдруг осознают, что
их тянет друг к другу; его глаза слегка расширились, и я поняла, что он
почувствовал то же самое. Мы кивнули друг другу - пожимать руки в такие
мгновения не стоит, вдруг шибанет электрическим разрядом.
- Недавно видел статью о тебе в "Геральд", - как ни в чем не бывало
заговорил Лекс. Он подвинул стул и сел, этак типично по-мужски - широко
расставив ноги, словно говоря: "у меня такие здоровые яйца, что по-другому
сидеть я просто не могу". - Милая фотка. Это ты делала декорации к
Шекспиру на Кингз-Кросс?