"Хенненберг Натали.Язва [пролог романа]." - читать интересную книгу автора

работоспособность и бесстрашие перед лицом судьбы способствовали его
восхождению. На мгновение ему показалось, что он, как в зеркале, узнал
свои черты в этом неукротимом молодом человеке, улыбавшемся ему и с
восхитительным самообладанием говорившем о приближении смерти.
Машинально, не переставая наблюдать за узником, Карол вынул футляр из
космического хрусталя, где поблескивали тонкие черные трубочки "шрауи",
легкого венерианского наркотика, высоко ценимого на Сигме. Он протянул его
своему противнику и, учитывая, что магнитные наручники сковывают движения
узника, сам зажег маленькую тонкую сигару. С минуту юноша с наслаждением
затягивался дымом.
- Последняя сигарета приговоренного к смерти, - сказал он наконец. -
Это ведь выражение с Земли? Меня всегда интересовало, какой у нее может
быть вкус. Так, ничего особенного. Но крайне любезно с вашей стороны.
Он склонил к адмиралу свое поразительно юное, простодушное и
как-будто даже веселое лицо, его звездообразные ресницы блеснули, одна
бровь слегка поднялась к виску; и перед такой торжествующей, невозмутимой
земной молодостью Ингмар Карол почувствовал, как у него холодеют руки.
- Любезность за любезность, - продолжил узник, - я отвечу на ваш
вопрос, адмирал, - и ничего не поделаешь, если мой ответ будет для вас
неожиданным. Я не знаю, кто такие Ноктюрны. Я скажу больше: как раса или
группа заговорщиков, в шлемах, с оружием вышедших прямо из ночи, на мой
взгляд, они не существуют. Зато я прекрасно знаю, что такое мрак.
- Поясните!
- Ну что же, начнем с начала. Меня зовут Эрт Рег. В моем положении
испытываешь довольно сильные ощущения, повторяя свое имя. Все равно, что
дать ему право на независимое существование. Я родился на одном из
астероидов солнечного пояса, приютившем радиомаяк из семейства
конструкций, что до сих пор направляют космические корабли на периферии
Вселенной. Такие же установки передавались в руки людей, "оказавших важные
услуги Свободным Светилам" и больше ни на что не сгодившихся, почетных
пенсионеров, жалких, но, вместе с тем, заслуживающих уважения. Мой отец,
инвалид последней звездной войны, был хранителем маяка (извините меня за
такие подробности, но они вводят нас в курс дела). Так мы жили на мертвом
камне посреди небытия - отец, мать, моя сестра Дайна и я. Наш астероид -
шар диаметром примерно километров пятьдесят - находился на орбите по ту
сторону Плутона. Вместо атмосферы - лишь необходимость сотворить ее
искусственно. Холод ледяной. Над барачным лагерем - купол из плексигласа.
Вскоре мы создали тонкую воздушную прослойку над поверхностью. На
противоположной стороне соорудили нечто вроде озера, где развели рыбу и
куда запустили слепых моллюсков, завезенных с других планет. Благодаря
этому и еще водорослям, лишайникам и крохотной оранжерее нам, слава Богу,
удавалось как-то выживать. Я полагаю, что мы были даже счастливы.
Ах да, существовали еще фосфоресцирующие растения, стлавшиеся по
земле и ревербации, источавшие миражи и утренние зори. Необозримые
звездные пустыни омывали купол, а иногда из небытия возникала комета,
рассыпая свой жемчужный шлейф. Мы тесно жались друг к другу, как птенцы в
гнезде, - мой отец с подстерегавшей его нервной солитозией, моя глухонемая
мать, Дайна и я. Словно зачарованные старым микрофильмом, где
рассказывалось о Гагарине и Геенне. Горстка обездоленных людей... А потом,
в один прекрасный день - если, конечно, его можно было назвать днем, тем